И пусть их будет много
Шрифт:
Мужчина не почувствовал иронии. Только, раззадорившись еще больше, воскликнул:
– Что тогда хотела бы получить в подарок прелестная роза?
Она прошептала:
– Ваш кинжал. Я была бы в восторге, если бы ваше превосходительство подарили мне кинжал.
Она знала, что оружие для жителей Востока священно. Она мечтала поставить его в неловкое положение, И очень надеялась, что он отпустит ее, наконец. Но Мохаммед Али Юсуф оказался более французом, чем
– Этот кинжал слишком тяжел для вас, так же как, увы, и велик перстень. Но я обещаю вам прислать другой - который будет вам удобен.
Клементина утомленно взглянула на Мориньера.
– Я вспомнила. Что еще вы хотите от меня?
Мориньер довольно кивнул. Продолжил без промедления:
– Я хочу предложить вам путешествие. Долгое путешествие. В ту самую страну, воспоминания о которой хранятся в вашей комнате, в небольшой шкатулке красного дерева, что стоит на камине. Я хочу предложить вам отправиться со мной в Константинополь.
– Зачем? Что я буду там делать?
– Бывают ситуации, в которых женщине легче добиться нужного результата, чем лучшему из дипломатов. В особенности, когда дело касается мужчин.
– Другими словами, вы предлагаете мне роль шлюхи?
– А это уже - как вам будет угодно, мадам, - холодно заметил Жосслен де Мориньер.
– Все будет зависеть от вашего ума и ловкости.
Филипп сделал несколько шагов от окна:
– Послушайте, Жосс, вы говорили...
– Все, что я говорил вам, остается в силе, и я не вижу необходимости повторяться. А потом, графиня может выбирать. Ведь с вашей стороны уже поступила парочка предложений, которые, я уверен, не выветрились из хорошенькой головки вашей жены. И она ими непременно воспользуется, если мое предложение покажется ей невозможным.
Он незаметно улыбнулся. Не стал напоминать, что еще не было ни слова сказано о девочке, из-за которой собственно Клементина и выслушивала сейчас все эти предложения, одно щедрее другого.
Как он и предполагал, Клементина не замедлила задать ему вопрос.
– Хорошо. Мы вернемся к обсуждению этих щекотливых деталей после. А пока не соблаговолите ли сказать мне, в чем моя выгода? Меня не так беспокоит моя судьба, как...
– А выгода, собственно, в том, - перебил он ее, - что вы сможете взять с собой вашу дочь. Вы сможете воспитывать ее по своему усмотрению, вы сами будете жить, если не так, как вам бы хотелось, то, уж во всяком случае, так, как сможете. А ведь и это немало?
– Хорошо. Но как же я поеду? Насколько
– Это не так, - ответил мягко.
– Вы не дослушали до конца.
Мориньер бросил быстрый взгляд на Филиппа. Тот смотрел на них в смятении. Не верил своим ушам, слушая переговоры этих двух незнакомых ему людей. В какой-то момент он готов был вмешаться. Но Мориньер не дал ему такой возможности. Поднялся, чтобы размять затекшие ноги. Положил руку на плечо друга, заговорил снова.
– Филипп, помнится, ты позволил своей жене выбирать, и она теперь вольна делать тот выбор, который ее устраивает, не так ли?
– Да, но ты не сказал, что для этого ей придется...
– Мадемуазель де Керуаль, насколько я помню, тоже выполняла подобные поручения, - вдруг вступила в разговор Клементина.
– И не без успеха.
– Мадемуазель де Керуаль не замужем. И она вольна распоряжаться собой, как ей заблагорассудится. А вы носите мое имя. И я не позволю...
– О, Филипп, - она с недоверием и ужасом смотрела на мужа.
– То, что вы говорите - невозможно. Чудовищно. Вас не волнует то, что случилось с моей жизнью! Вас волнует имя? А что такое имя - если за ним не стоит человек, личность?
– Что такое имя??
– взревел граф де Грасьен.
– С ним мои предки шли на смерть. Это имя до сих пор с уважением произносили и мои друзья, и мои враги. Вы же оставляете мне от него одни лохмотья, и смеете утверждать, что оно для вас ничего не значит?!!
– Тише, дорогие мои, я примирю вас.
Жосслен де Мориньер обернулся к Клементине.
– Сударыня, согласие, которое вы только что дали...
– Я его еще не давала...
– Вы его дали, - мягко возразил Мориньер.
– Но, чтобы вам обоим было проще, у меня есть кое-что еще.
Он, словно волшебник, достал из рукава камзола сложенный лист бумаги, увидев который Клементина побледнела, а Филипп покраснел.
– Королевская печать, - прошептала Клементина.
Что она ей несет?
– Жосслен, вы не сказали мне, что получили письмо от его величества?
– с укором воскликнул Филипп.
– Не сказал. Потому что я его не получал. Послание предназначено для вашей жены. А она не могла вам об этом сообщить, потому что сама только что узнала о его существовании.
– В его словах было столько резона, что к ним не могли бы придраться самые взыскательные судьи.