И сколько раз бывали холода
Шрифт:
Никого это не смутило, и снова понеслось: «Я! Я…»
— Гранату у нас метал лучше всего Игнатенко в прошлом году.
— Да какая там граната. Теннисным мячиком надо было в корзину попасть. Извращенцы!
— Значит, Игнатенко — раз. Вспоминайте, вспоминайте, кто в том году неплохо выступил.
— Противогаз Леха надевал
— И как?
— Нормалек, быстро…
— Стрелять…
— Это только Санька, — сказал Захар.
На Сашу разом стали оглядываться.
— Ты, правда, хорошо стреляешь? — удивленно спросила
— Я в кружок ходила, стрелковый, — тихо сказала Саша и покраснела.
— Очень хорошо, — как Тамара Михайловна радовалась, когда у кого-то из них что-то получалось! — Трое у нас уже есть. Давайте, команду надо набрать в десять человек. Название сами придумаете.
— Беркуты!
— Филины!
— Фу, как банально. Дети лейтенанта Шмидта.
— Это и квнщиков уже было.
— Взвод, — сказал Захар, — А что? Спокойно, без выпендрежа. Мы же взрослые уже, путь пятиклашки «орлятами-соколятами» обзываются.
…Больше всего насмешила их команда, члены которой были одеты в черные трико и футболки, головы повязаны черными косынками, а на щеках нарисованы по три черных полоски.
— Это кошки? — шёпотом спросил Захар, — С усами?
— Дурак ты, это «спецназ».
— Нет, это именно кошки. И обозваться им надо было «Сами с усами».
Они захихикали.
Когда дошли до станции, то есть до класса, дверь которого украшала табличка «Меткий стрелок» вперед выпихнули Сашу.
Два стола. Мишени закреплены на доске. На столе две мелкашки. Рядом с Сашей стоял парень из «кошек».
— Стреляли когда-нибудь? — спросил высокий мужчина в камуфляже. Волосы у него были светлые, словно выгоревшие. Густые брови. Лицо спокойное и серьезное, — Смотрите. Вот так вставляем патрон, наводим прицел чуть ниже центра мишени…
Он вскинул винтовку и, почти не целясь, выстрелил. В десятку.
— Понятно?
Саша усмехнулась краешком губ. Как она соскучилась по винтовке! Пять пуль, пять выстрелов. Слышались только металлические звуки «ломающегося» ствола. Десятка, десятка, десятка… Дырочки на мишени сливались в одну. «Спецназовец», который еще ни разу выстрелить не успел, все прицеливался — забыл о своей винтовке, и не отводил взгляда от Сашиной мишени.
— Азарова стрельбу закончила, — доложила Саша, как у них в кружке было принято. Четыре десятки точно были ее, и одна — на грани, между «девять-десять».
За дверью свистел ее взвод.
— Молодец, — спокойно стоял мужчина.
Он смотрел на Сашу, и в те секунды, что взгляды их пересеклись, и глаза никак не могли оторваться друг от друга, она была не боец взвода, а девушка восемнадцати лет. И, наверное, красивая девушка, если он так на нее смотрел.
В класс зашел другой дядька, на «станции» которого они только что были, и Коля, опередив соперника, собрал автомат.
— Это кто ж у тебя, Дмитрий, такой снайпер? — спросил он.
Саша вышла из класса, не дожидаясь ответа
**
В пятницу мама сказала:
— Санька, не хочешь поехать в деревню?
Саша подняла голову. Она готовилась к контрольной по истории. Сидела в своем закуточке, абажур железной настольной лампы раскалился как печка. Саша читала про послевоенные годы. Перед глазами у нее стояли кадры недавно увиденной кинохроники. Худенький старик, с бородой как у Льва Толстого, крестится — ну и что, что на дворе сорок пятый год, и берется за рукоятки плуга. А перед лошадью поле, где недавно шли бои, где железо и кровь… Возрождение земли.
— Чего? — переспросила Саша.
Ольга Сергеевна сидела на ее узкой кровати, поджав колени, сама как девчонка. Поблескивала глазами.
— Мне предложили написать статью о женщине, которая начала свое дело. Построила конюшню, купила лошадей. Конный туризм! Я ей звонила, она очень хорошо рассказывает.
— И проехаться даст?
— А то…
Когда-то мама написала статью для журнала о Терском конезаводе. Отдыхала в Пятигорске, поехала на обычную экскурсию — посмотреть лошадок, и загорелась. До сих пор рассказывает:
— Там внутри такая круглая арена была, и жеребцов выпускали по очереди. Именно жеребцов, кобылы с жеребятами на пастбищах. А это лучшие производители. Характеры — ой! Если подерутся друг с другом — все, до смерти. Нам рассказывали, что когда снимали фильм «Всадник без головы» — нужно было показать бой двух мустангов. Взяли жеребца и мерина, и то разливали из пожарных брандспойтов.
…А ты знаешь, какая есть легенда о первой арабской белой лошади? Ее бог высек из мрамора и сбрызнул живительной минеральной водой.
…Одного жеребца с этого завода передали в аренду американцам. Когда его сажали в самолет, из глаз у коня потекли слезы.
…Арабский конь не бросает всадника на войне. Зубами, но вытащит раненного с поля боя.
…Черные арабские кони сейчас очень редки. Раньше их рождение считалось дурной приметой. Следовало жеребенка убить, выпустить из него всю кровь и закопать, чтобы никто не узнал. И гены исчезли. Теперь, когда рождается черный жеребенок — даже ночью сбегаются все зооотехники и конюхи завода, и радуются.
…Иппотерапия… Разве женщина, которую посадили на арабского коня, помнит о камнях в почках? Нет, она чувствует себя английской королевой.
Саша сама мечтала на лошади хоть посидеть, но… В городской парк по выходным приводили лошадок, однако катались на них только малыши. Стыдно ей было вставать в эту ребячью очередь. С разрешения девочек, ведающих прокатом, Саша могла только угостить коней яблоками или хлебом.
Ее волновал тот особый запах, который приносили с собой лошади. Жесткие гривы, длинные рыжие ресницы, внимательные глаза, помахивание длинных хвостов. И звук копыт летом по асфальтовым дорожкам — как сухие выстрелы.