И снег приносит чудеса
Шрифт:
Глава 10.
Ольга
Первым делом надо позвонить в редакцию. Редактор был страшным пьяницей и если не позвонить до 12 часов – всё пропало. У Оли был сенсационный материал – интервью с академиком Федотовым. Тот несколько лет изучал возможности организма и придумал методику подготовки человека к перенесению сложнейших нагрузок.
Для увеличения силы и выносливости, по мнению академика, требовалось всего-навсего силой мысли отключить мозг от необходимой части тела. Федотов утверждал, что даже невзрачной наружности человек без особенной мышечной массы способен, например, поднять сто или двести килограммов. Руки, утверждал академик, не обладают мышлением и не способны к анализу, а стало быть не знают, что такое сотня-другая веса. Руки, ноги, спина и другие мышечные зоны могут выполнять только свою однообразную работу и если их защитить от лишних импульсов нервной системы, способны на многое. Еще никто в мире на знал, как отключить мозг – результаты исследований академика могли вывести
Ольге вообще везло на необычных людей. Она жила в своих статьях, маленьких заметках и больших интервью. То ей попадется канатоходец, который без страховки под куполом цирка танцует на канате, то пенсионер, который в квартире из подручных средств собрал двигатель баллистической ракеты, то подросток, который на уроках математики случайно рассчитал орбиту кометы Чурюмова-Герасименко.
А теперь этот академик, за методиками которого наверняка охотятся разведывательные службы всех мировых держав. Правда, она добивалась встречи с ним две недели. Но, ничего – она умет ждать добычу, если она того стоит. Зато интервью будет сенсационным!
Сегодня Оля как раз должна была отправиться на встречу с ним, договорились позавтракать на Малой Бронной, в ресторане напротив синагоги. Марусю было оставить не с кем, Оля отчаянно набирала набирала телефон Ивана Силыча. Тот не отвечал.
Жизнь Ольги Рябцевой складывалась как флорентийская мозаика. Каждый элемент сам по себе был нелепым, а иногда и вовсе бесформенным. Но в общей картине, если посмотреть на нее свысока, не вдаваясь в детали, жизнь была прекрасна и удивительна. Этой картине Ольгиной жизни завидовали все без исключения подружки. Хотя самой Ольге было о чем в своей жизни поразмышлять. Была бы ее воля, она бы точно начала другую жизнь, хотя бы для того, чтобы посмотреть, как получится, если все делать по-другому.
Маруся была общим ребенком Ольги и Игоря Букина. Оля была далека от любой сентиментальности, чтобы по примеру многих деловых людей заявлять, что дочка – ее лучший проект. Скорее наоборот, Маруська была в определенной степени препятствием для многих успешных проектов. Пока Игорёк жил в семье – особенных проблем не было. В редакции Ольгу называли «ледоколом», любой лед она могла проломить легко. Никаких преград для достижения целей не существовало. Она успевала всё – горячие репортажи, советы тёткам в женской колонке, обзоры интернета, аналитические статьи. Успевала писать пресс-релизы для друзей из бизнеса и тусить на коктейльных вечеринках этих же друзей. По большому счету одной ее улыбки достаточно было, чтобы организовать кадровую перестановку в редакции – она могла хоть завтра стать главредом или собственником издания. Но вдаваться в подробности управления и тащить бремя юридических споров, налогов, распределения обязанностей и лавирования между учредителями холдинга ей вовсе не хотелось. Энергии было достаточно, чтобы творить в свое удовольствие, а деньги и влияние Игоря в банковских кругах обеспечивали удовлетворение всех необходимых материальных запросов. Она и предположить не могла, что однажды даже спокойный Игорёк устанет от ее напора, в чем честно признается на красивом ужине в ресторане.
Она тогда, конечно, долго истерила. Это вообще не укладывалось в ее шаблоны: муж приглашает на романтический ужин в ресторан, дарит букет роз, наливает дорогущее шампанское и предлагает выпить за счастливое расставание. Это повергло её в шок. Креативный ход, ничего не скажешь! Кто бы мог подумать, что этот невозмутимый хомячок вот так заявит о разводе! В первые секунды она ржала как лошадь, перепугала всех в том ресторане богатых бюргеров. Ей тогда казалось это удачной шуткой мужа и она, помнится, торопилась на встречу с каким-то сенатором. Но Игорёк не шутил. Он вообще шутить не умел, как она это сразу не поняла? А ведь прожила с ним пять лет! Непонятно, как она, прожженная журналюга, видящая насквозь людей, задающая вопросы, от которых трепещут властители страны, как она не просчитала ход мысли собственного мужа? После первых смешков – она тогда еще сказала: «Букин, ты пьян! Давай по-быстрому поужинаем, а то я опаздываю», а он ответил: «А я тебя больше не задерживаю» – у неё началась настоящая истерика. Она плеснула на него шампанским, обматерила официантов, розы эти никчемные разбросала по барной стойке. – вот дура-то была! Недели две её просто трясло. Хорошо хоть догадалась Маруську отправить маме, хотя та и не в восторге была. Двух недель хватило, чтобы мозги встали на место, тем более, что Игорёк помогать не отказывался. Квартиру оставил, Маруське содержание определил. Правда с этим содержанием начались проблемы, когда Букин на дауншифтинг уехал. То ли в Гоа, то ли во Вьетнам. Ольге пришлось крутиться еще больше. Теперь уже не за удовольствие, а за деньги. Хотя, в общем, нельзя сказать, что было совсем уж плохо. Активизировались поклонники – и жизнь разведёнки оказалась вполне сносным приключением.
Был сенатор Едалов, был банкир Рожицкий, был пиарщик Гусейнов, был нефтяник Керимов. Вот уж где Ольге пригодилось искусство компромисса. Ни один из этих товарищей не вызывал у нее восторга и трепетных чувств не возбуждал. Она вообще забыла, что такое трепетные чувства. Кажется давно уже вся жизнь превратилась в сплошную демонстрацию своих возможностей, особенностей и просто
Остаться наедине с собой ей и пришлось-то только после разрыва отношений с Игорем. Внешне, в общем, её жизнь никак не изменилась. Те же связи, встречи, тусовки. А внутренне – она была напряжена постоянно. Защиты Игорька и подушки безопасности в виде его содержания уже не было, и каждый неверный шаг в работе мог оказаться роковым.
Ольга начала работать как угорелая. Колонки в любые журналы, статьи обо всем на свете, пресс-релизы, пресс-конференции, пресс-киты. Всё это и правда словно придавило ее прессом. Внешне виду она старалась не подавать. За пару месяцев быстро усвоила, что в любой непонятной ситуации нужно оглянуться на соседей. Приятным соседом был Иван Силыч Корольков. Он, правда, чудноватый, но в наше время все не без чудинки. Видно, ему в жизни тоже хватило приключений, хотя поди ж ты, вроде счастливо живёт с своей Ларисой Филипповной. У них, говорят, даже внуки есть, да то ли в другом городе, то ли в другой стране. Ольга поймала себя на мысли, что оставляет дочь с людьми, о которых не знает почти ничего. Привыкла доверять внешнему впечатлению. Иван Силыч вроде дядька приличный, был бы помоложе, она бы, может, и повнимательнее присмотрелась к старику. «А вообще-то, какой же он старик? Так, мужчина без возраста. Если присмотреться – совсем не старый. Надо бы разобраться на досуге, сколько ему лет? Что он вообще собой представляет, этот Иван Силыч загадочный?
Дверь открыла взволнованная Лариса Филипповна. На расспросы времени уже не было. Да? Да. Спасибо вам. А не за что. Я у вас вечная должница. Перестань, Оля. Маруся еще спит, вот – ключ. Не беспокойся, разбужу. Каша в холодильнике, я побежала. Беги, беги. Я не долго, важная встреча. Понимаю, конечно. Если что, пожалуйста, позвоните. Все будет в порядке, не суетись. Ой, спасибо. До вечера. Не-нет, гораздо раньше. Знаем-знаем. С меня конфеты к чаю. Ладно.
А ведь людей, с которыми случился вот такой лад, у нее и не было совсем.
Однажды в суете переездов к ней пристала цыганка. С детства у Ольги был какой-то страх перед цыганами. Чем только не пугали ее подружки во дворе. «Береги волосы, – говорили они. – Цыганка обязательно попытается вырвать у тебя волос. И тогда всё, беда! Наколдует, наворожит – обязательно кто-нибудь умрет». Став взрослой, Ольга перестала бояться блуждающих по улицам цыганок в разноцветных юбках. Поняла, что если кто-то и умрет из родственников, то вряд ли от болтливых уличных цыган. «Дай погадаю, – кричала она, заглядывая Ольге в глаза и сверкая золотым блестящим ртом. – Знаю, боишься меня, так ты судьбы своей бойся, я – здесь при чем?». Это был вызов. Ольга отступать не привыкла. Нет проблем, гадай, дорогая, давай выдай мне всю правду, раз такая прозорливая.
Цыганка Ляля долго смотрела на ее руки, и оторваться от глаз тоже не могла. Зачем-то гладила ее по щеке. И молчала. Ольге показалось, что молчание это тянулось долго. Ну, давай же, давай! Где твои прогнозы, предсказания? Что будет-то? Чем сердце успокоится?
Цыганка сказала: «Дерзкая ты, Оля. И сильная на беду. На свою беду ты силу всем показываешь. От твоей силы будет тебе большая неприятность. А с другой стороны – из-за этой силы ты как-то и выкарабкаешься. Дочь будет у тебя, и сын. Про дочь ты забудешь, а сына с рук выпускать не будешь…». Что-то еще говорила ей гадалка с золотыми зубами, но Ольга тогда слушала вполуха. Ей все хотелось, что-то про казенный дом услышать, да про дальнюю дорогу. Ляля сказала: «От казенного дома не зарекайся, всякое может быть. Но у тебя в руках я пока его не вижу. Не пойдешь туда, разве что хозяйкой. Да прежде подумай хорошенько, нужен ли он тебе!» «А любовь-то? С любовью что?» – спросила тогда Ольга. «А с любовью ты не торопишься. Зачем тебе это? – вопросом на вопрос ответила цыганка. – Бокал твой и так полон, больше чем до краев, нового вина все равно не нальешь! А если и нальешь – не выпьешь, только расплескаешь зря! Ты, прежде чем выпить его, о вине подумай. Какое пить не сможешь, то и выплесни на землю. Земля-мать, все стерпит, ты у неё не одна, ей не впервой на себе несчастье тащить!». Ольга тогда рассердилась. Ох, эти предсказатели! Вечно голову морочат, ничего конкретного – как гороскопы в женских журналах. Хоть так поверни, хоть эдак – каждый читает и каждому подходит. Девчонки, опыт проводили – гороскопами поменялись, а каждый все равно про себя что-то нашел.