И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ
Шрифт:
Бы, да кабы, да во рту росли грибы, тогда бы был не рот, а целый огород, сказал бы по этому поводу сам дед Зимарь, и царевич с ним заочно согласился.
Надо искать.
Он зажмурился, чтобы свет от умирающего костра мурзы не слепил его и глаза могли видеть в темноте, отвернулся к стенке шатра, чтобы методично начать поиск от входа, и первое, что он увидел, был чародей.
Второе — дед Зимарь.
Для вопросов и дискуссий здесь было не слишком подходящее место, это сознавал даже Иван, и поэтому он молча приложил
Старик и Агафон дружно пожали плечами и согласно закивали.
На этом разговор было окончен, и царевич, медленно и напряженно переступая по шкурам, разбросанным по земляному полу шатра, словно ступал по тонкому льду, отправился на розыск.
Меч Бунчук–ага не отдал никому: обойдя почти половину штаб–квартиры предводителя кочевников, Иванушка увидел его рукоять, торчащую из кипы шкур, служивших мурзе матрасом. Оттуда же выглядывали и развязанные тесемки мешка с подарком горных демонов.
Лукоморец поразмыслил, стоит ли пытаться забрать камни теперь, когда обнаружилась их полная бесполезность, и решил, что обдумает этот вопрос после того, как извлечет из–под сладко посапывающего мурзы меч.
Затаив дыхание, Иван опустился на одно колено, осторожно нащупал под шкурами не видимые ему ножны и хотел было потянуть, но замер. Перед его мысленным взором вдруг предстали ножны со всеми своими многочисленными заклепками, рельефными узорами, мифическими чудовищами, мистическими символами, кольцами и ремнями с обеих сторон, которые ему так приглянулись, когда эти ножны выбирал… И тут же слишком легко ему представилось, что может произойти, если вся эта трехмерная красота потянется наружу под беспечно просматривающим цветные широкоформатные сны мурзой, да еще и зацепится за что–нибудь…
Ножнами придется пожертвовать, с сожалением вздохнул он, и нежно, забыв дышать, потянул меч за рукоятку.
Шелково скользнув внутри ножен, меч с тихим шорохом выбрался на свободу. Черное лезвие с синим отливом матово блеснуло в свете засыпающего костра.
Иван перевел дыхание и вытер рукавом пот со лба.
Меч в порядке.
Теперь камни.
Он подумал и опустился теперь на оба колена, словно ожившая стеклянная кукла, которая до смерти боится разбиться от неосторожного движения, склонился до самого пола и чуть–чуть приподнял шкуру, из–под которой торчали завязки мешка.
Нет…
Слишком сильно мурза навалился на эту сторону своего ложа…
Разбудим.
Как пить дать, разбудим.
Ну, и ладно, в конце концов. Пусть оставляет их себе — на память о нас. Всё равно пользы от них никакой.
Решив так, он плавно и бесшумно поднялся на ноги и сделал знак друзьям, что всё в порядке.
Дед Зимарь заулыбался, Агафон оторвался от пристального изучения внутренностей шатра и поднял вверх большой палец.
Иванушка, довольный удачно завершившейся миссией, сделал шаг к выходу, и вдруг увидел,
Иван правильно истолковал намерения мага и отчаянно — чуть не до сотрясения мозга — замотал головой, но специалиста по волшебным наукам было уже не остановить.
Игнорируя яростную жестикуляцию друга, чародей приподнялся на цыпочки и двинулся к изголовью предводителя кочевников с целеустремленностью акулы, заметившей упитанного купальщика.
Иван сделал последнюю попытку задержать мага, растопырив руки, но тот проворно поднырнул под них и продолжил свой путь к заветной книжке.
Лукоморцу ничего не оставалось делать, как картинно схватиться за голову и изобразить безутешное отчаяние.
Агафон обернулся и почти беззвучно прошевелил губами: «Я только посмотрю название».
«Зачем тебе это название?!» — также беззвучно воззвал к высшим силам Иванушка.
Дед Зимарь незамысловато, но красноречиво покрутил пальцем у виска.
«Да ничего не случится с вашим турзой–мурзой!» — раздраженно махнул рукой маг и жадно склонился над спящим.
«Из–за косм этих ничего не разобрать!» — можно было бы прочитать по его губам, если бы кто–нибудь позаботился присоединиться к нему в его предприятии.
«Не трогай волосы!!!» — можно было бы прочитать по губам Иванушки, если бы Агафон вздумал обернуться, но нет…
Недрогнувшей рукой чародей отвел волосы с корешка книги и скрючился еще больше, разбирая давным–давно истершиеся и выцветшие буквы одну за другой.
Наконец, он закончил чтение, и разочарование и презрение отразились на его лице, как в очень осунувшемся и небритом зеркале.
«Мошенник! Жулик! Шарлатан!..» — кричали наперебой его взыгравшие, обманутые в лучших надеждах, эмоции.
Маг горячо согласился с ними, пренебрежительно надул щеки, повернулся к друзьям и скроил страшную мину.
«Что там?» — произнес беззвучно дед Зимарь.
«Волшебная?» — напряженно вытянул шею лукоморец.
«Да ерунда всякая, голову только людям морочит, самозванец!..» — выразительно и резко махнул рукой чародей…
Сторонним наблюдателям могло показаться, что этот его жест был волшебным, потому что в это же мгновение мурза подскочил, как мячик на резиночке и хрипло взвыл.
Тонкая прядь спутанных растрепанных волос кочевника зацепилась за крепление камня на школьном кольце Агафона и теперь была вырвана с корнем и без шансов на реимплантацию.
Дед зажмурился, Иван схватился за голову, Агафон зажал себе рот руками — но толку–то! Кричал–то ведь не он!
Мурза заполошно замахал руками, откинув шкуру–одеяло чуть не в костер, вытаращил мутные, дикие и ничего не видящие со сна глаза, и с новым душераздирающим воплем прихлопнул подвергшийся дефолиации участок головы.