И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ
Шрифт:
- Тише, тише вы, петухи, распетушились! — сердито прицыкнул на них дед Зимарь. — Тут думать надо, как чародея нашего выручать, а вы — словно бабки на базаре! Нечего спорить, оба хороши!
Приятели пристыжено примолкли.
- Агафонушка, внучек! — тут же позвал мага дед. — А просто погасить его ты не можешь? Бумажка–то твоя ведь с тобой? Не сгорела? Там же слова волшебные написаны должны быть? Ты посмотри, посмотри!..
- Посмотрю, посмотрю, — недовольный тем, что такая простая идея не
- Ну, что там? — поинтересовался Иванушка минуты через две, не в силах более ждать вестей с той стороны.
- Вроде, несложно, — неохотно отозвался Агафон. — Сейчас попробую погасить.
- Нам отойти? — осторожно спросил дед Зимарь и, не дожидаясь ответа, сделал шаг назад.
Из центра круга донеслось раздраженное «ДА!!!».
Скатав и подхватив разочаровано заворчавшего Масдая, старик и царевич отступили шагов на двадцать и оттуда крикнули магу, чтобы тот начинал.
Первую минуту всё оставалось неизменным.
Потом пламя заколебалось, взвыло тонко и противно, как живое, и приняло сиреневый оттенок; затем — еще через минуту — синий, потом зеленоватый, серебристый, красный, оранжевый, коричневый, и снова стало желтым.
На этом всё и закончилось.
Вой стих, медленно сойдя на нет.
Жар уменьшился, и огонь стал греть бесшумно.
- Агафон?.. — сделал нерешительно шаг по направлению к теплу и другу Иван. — Ты закончил? Можно подходить?
- Закончил, закончил, — мрачно прозвучало из–за стены. — Жизнь свою я здесь скоро закончу, вот что…
- Ты, Агафонушка, не раскисай, мил человек, — строго прикрикнул на него дед Зимарь. — Не получилось так — получится по–другому. Не мытьем, так катаньем мы твой огонь все одно доканаем, вот помяни мое слово!
- Мы его, он нас… — кисло поморщился Агафон и вдруг встрепенулся: — Иван! Нам нужен мозговой налет!
- Что?..
- Ну, это… Интеллектуальная атака, я имел в виду.
- Умственное нападение? — догадался царевич, и сразу пояснил старику: — Это когда все вместе думают над проблемой и говорят всё, что в голову приходит. Это несложно… по идее…
Дед с предложением согласился, Масдай из принципа проигнорировал, и все сосредоточенно замолчали.
- Может, его водой полить? — через пять минут первым нерешительно высказал предположение Иванушка.
- Воды нам еще мало было! — возмущенно нарушил самоизоляцию ковер, но зря — идея все равно была отвергнута, как бесперспективная.
- Тогда факел с волшебным огнем в озере плавал — и ничего, — мрачно напомнил чародей.
Все опять задумались.
- Тогда… Может, если под ним будет то, что гореть не может, то он погаснет? — озарило старика.
- Например? — заинтересовался Агафон.
- У тебя
- Ага! — донеслось из–за стены, и тут же вслед за этим — невнятное, но короткое бормотание.
Падая, дед Зимарь ухватился за царевича и увлек его за собой.
- Ох!.. — только и смог выговорить старик, ощупывая ушибленный бок.
- Получилось! — подтвердил Иван, пытаясь подняться и снова растягиваясь во весь рост.
- Получилось, — угрюмо подтвердил маг из–за огненной стены, которая и не думала исчезать.
Лед вокруг огня начал таять, потекли под невидимый глазом уклон ручейки, захлюпала под ногами жирная грязь…
Обманутые в лучших ожиданиях люди снова погрузились в размышления.
Видно, что–то в воздухе способствовало сегодня вечером креативному мышлению, потому что после короткого затишья предложения посыпались как из ведра:
- Засыпать землей!
- Закидать камнями!
- Превратить во что–нибудь другое!
- Левитировать!
- Сделать подкоп!
- Положить трубу!
- Какую трубу?
- А чем подкоп?
- Это была просто идея.
- Ну, и у меня тоже…
Кроме двух последних, все предложения были испробованы, но лишь для того, чтобы выяснить, что земли здесь было достаточно для того, чтобы перемазаться, но не для саперных работ любого рода; что камней вокруг не хватило бы даже чтобы засыпать могилку таракана; что ни во что другое огонь превращаться не желал [64]; что вместо левитации чародей стал проваливаться под землю, и успел уйти чуть не до колена, прежде чем сообразил крикнуть «Абро–кадабро–гейт!» и остановиться…
Словом, ситуация зашла в тупик, да там решила и остаться.
Иван с дедом поискали в глазах друг друга проблески очередных озарений, не нашли, и сокрушенно развели руками. Что было в глазах Агафона увидеть возможным не представлялось, но они об этом не сожалели: и так всё было слишком ясно и грустно.
Поэтому они перетащили Масдая поближе к пламени, туда, где земля успела просохнуть, присели рядом и стали разбирать мешок с продуктами: новые идеи всё равно не приходили, а мерзнуть вдали от неуступчивого, но горячего огня было глупо.
- Агафон… — позвал царевич. — Хочешь хлеба с колбасой?
- Кидай, — невесело отозвался маг. — Заодно поджарится…
- Если не подгорит… — меланхолично заметил дед Зимарь.
- Не люблю горелый хлеб, — объявил пленник огненной стены таким тоном, словно это было сейчас его единственной проблемой. — А от горелой колбасы у меня изжога.
- Кобылье молоко пить каждый день перед завтрак, шаман–ага, тогда изжога проходить, — раздался вдруг из бессловесной до этого момента темноты заботливый голос.