И ты познаешь любовь

Артемова Алла

С самых ранних лет она была больше привязана к отцу, чем к матери. Отец ее баловал, а мать была к ней строга и требовала непременного послушания. С отцом всегда было весело, легко и свободно. Он играл с Татьяной во все детские игры, дурачился, как маленький, часами рассказывал сказки, а мать лишь заставляла убирать за собой постель, мыть посуду и подметать пол. А какому ребенку это понравится? Шли годы, Татьяна выросла. Ее любовь к отцу все крепла, а мать… она уважала и старалась не огорчать. И вот случилось ужасное – мать умерла. Татьяна вдруг ощутила, каким пустым и печальным стал без нее дом. Сердце разрывалось от боли. Но самое ужасное – Татьяна только после смерти матери осознала, что многим она обязана именно ей. Все, что она знала и умела в жизни, было заслугой

только ее матери.

Слушая Татьяну, Андрей невольно проникся ее бедой. Впервые он подумал, что жизнь других людей состоит не только из радостей и наслаждения. Эта мысль, естественно, не могла принести ему облегчения, но она отвлекала и тем самым заставляла думать не только о себе. Случилось вдруг так, что Татьяна всецело завладела всеми его помыслами и желаниями. Андрея неотвратимо влекло к девушке – не только ее красота, оригинальные мысли и взгляды, но и душа, чистая и возвышенная. Постепенно он преобразился. Это уже не был физически утомленный, нравственно апатичный и опустошенный душой человек. Грустные и бесцветные глаза приобрели живой здоровый блеск, движения перестали быть робкими и неестественными, и даже передвигаться на костылях он стал как-то особенно мягко. А когда они сидели рядом, и Андрей смотрел пристальным нежным взглядом в глаза девушки, ему стоило невероятных усилий, чтобы не поддаться чувству и не поцеловать ее. Татьяна не осуждала Андрея, а совсем наоборот, ей казалось, если он что-то подобное предпримет, то она не будет сопротивляться. Девушка вдруг сделала для себя открытие – ее влекло к Андрею, и это было прекрасно. Теперь она подолгу крутилась перед зеркалом, тщательно причесывала волосы и подбирала наряды ярких тонов и расцветок.

Каждый вечер Андрей с нетерпением ждал возвращения Татьяны после работы домой.

Она переступала порог дома и в радостном возбуждении восклицала:

– Андрюша, мальчик мой, как дела?

Обращение было по-детски шутливое и больше подходило малышу, нежели взрослому мужчине тридцати лет, коим был Андрей. Но именно это и нравилось Чернышову. Любой мужчина до глубокой старости в душе всегда остается ребенком. Андрей обстоятельно и подробно рассказывал ей, чем он занимался в течение дня. Обычно он читал книги по протезированию и технологии материалов, которые приносила ему Татьяна из районной библиотеки, где работала заведующей. А иногда, в минуты наивысшего творческого подъема, он разрабатывал новые схемы протезно-ортопедических изделий, которые потом и показывал девушке. Татьяна мало что в них понимала, но всегда делала вид, что ей жутко интересно. Она знала, как важна для Андрея эта работа. Потом Татьяна повелительным жестом приглашала Андрея на кухню, где он, выступая в роли подсобного рабочего, помогал ей готовить ужин. При этом Татьяна делала вид, что без помощи Андрея она точно без рук и не в состоянии приготовить вкусный ужин. Эта ее хитрая уловка действовала безотказно, и вскоре Андрей сам без приказов Татьяны выполнял все работы по дому, требовавшие мужского вмешательства. Но это была лишь ничтожная малость из того, чем Андрей мог занять свой досуг. Татьяна прекрасно это понимала. Поэтому девушка терялась в догадках, чем бы еще разнообразить скучную и монотонную жизнь Чернышова. Помог случай. Однажды, находясь в хранилище для книг, расположенном в подвальном помещении районной библиотеки, она обнаружила на одной из полок тоненькую папку. На обложке в правом верхнем углу неизвестным размашистым почерком красным карандашом было написано: «Срочно уничтожить». Татьяна некоторое время помедлила, прежде чем открыла папку. Содержимое папки удивило ее. Это была небольшая брошюра на немецком языке, изданная в Германии в 1940 году. Используя все свои познания в немецком языке, ей удалось выяснить, что брошюру написал немецкий профессор по фамилии Данглай. Дальше было еще интереснее. В статье упоминалось о каких-то разработках в области протезирования. Этого было достаточно, чтобы Татьяна спрятала папку в хозяйственную сумку и принесла ее домой.

– Вот, посмотри, – сказала девушка и протянула Андрею папку.

– Что это?

– Если

честно сказать, я и сама не знаю, но мне почему-то кажется, это может тебя заинтересовать.

Андрей с интересом стал листать брошюру.

– Но брошюра на немецком языке. А я всегда был с языками не в ладах. В школе учил немецкий, в институте английский, но так ни один и не знаю.

– Я тоже. Но посмотри, здесь есть какие-то чертежи и рисунки. Они тебе ничего не напоминают?

– Нет. Хотя постой… Вот этот. Что-то очень знакомое…

– Обрати внимание, под каждым чертежом и рисунком есть условные обозначения, – подсказала Татьяна.

– Спасибо. Они тоже на немецком языке. Не понимаю, что тебя могло заинтересовать в этой писанине кроме чертежей?

– Может быть, я что-то не так перевела, но в этой, как ты выразился, писанине упоминается о протезировании.

– О протезировании?! Ты в этом уверена? – недоверчиво переспросил Чернышов.

– Нет. Я ни в чем не уверена. Но знаешь, меня удивила надпись, сделанная на папке. Посмотри. Срочно уничтожить. Кому и зачем понадобилось уничтожать эту брошюру?

– Этот вопрос не ко мне, а к соответствующим органам.

– Ты прав. Но все-таки… А что, если в статье приведены данные, которые могут представлять интерес, но кто-то заинтересован, чтобы они не дошли до читателя?

– Не думаю. Все намного проще. Посмотри на дату, 1940 год. Брошюра издана в Германии, в стране, враждебной нашей. И уже одно это могло послужить поводом, чтобы уничтожить брошюру, даже не читая ее.

– Так ли это? К сожалению, я не могу об этом спросить у своих сотрудников.

– Почему?

– Неужели ты сам не понимаешь? Все из-за этой резолюции. Кому-то было поручено уничтожить брошюру, однако этого не сделали. И если я сейчас буду расспрашивать, почему и как, то могу поставить под удар людей, не выполнивших соответствующее предписание. Ясно одно: это распоряжение появилось после того, как я ушла на фронт, иначе я знала бы о нем.

– А где ты обнаружила брошюру?

– В подвале библиотеки. Там есть небольшое помещение, где хранятся книги, многие из которых очень редкие, но они в плачевном состоянии, и мы не можем выдавать их читателям. Папка лежала на верхней полке одного из стеллажей. Тоненькая, неприметная, и я даже не знаю, почему она привлекла мое внимание.

– Но как бы там ни было, ты принесла ее домой и нам остается ее уничтожить или…

– Или? Андрей, неужели тебе неинтересно узнать, что написано в брошюре?

– Интересно.

– Тогда чего же мы ждем? Приступим. На всякий случай я принесла два немецко-русских словаря.

– Но почему два?

– Чтобы удобнее было работать. В брошюре тридцать страниц. Первые пятнадцать страниц буду переводить я, а ты – остальные.

– Татьяна!!! У меня нет слов, – Андрей озорно улыбнулся и послал девушке воздушный поцелуй.

Работа по переводу статьи продвигалась с большим трудом. Сложные языковые обороты, слова, одинаково звучащие, но имеющие несколько значений, терминология, понятная только специалистам, и отсутствие соответствующей практики по научным переводам – все это делало их труд просто каторжным. За два часа работы каждый из них перевел всего по одному абзацу.

– Да-а-а, – с тоской произнес Андрей и почесал затылок. – Похоже, мы зря тратим время. Нам никогда не перевести эту статью, она нам не по зубам. Специалист по протезированию, и тот возьмется за голову, разбираясь во всей этой чертовщине.

– Андрей, перестань хныкать. Лучше послушай, – Татьяна прочитала переведенный абзац. – Ну как?

– Ничего интересного. Общие фразы.

– Ты так думаешь? А что получилось у тебя?

– Набор слов, и я не знаю, как их увязать в единое целое, если это вообще возможно, – Андрей отодвинул исписанный лист в сторону и нервно забарабанил по столу.

– И что ты предлагаешь?

– Не знаю. Может быть, стоит найти переводчика немецкого языка и заплатить ему?

– Нет. Мы должны сами перевести эту статью, и ты знаешь, почему. Кроме того, я не люблю отступать перед трудностями и презираю людей, которые это делают.