И ты познаешь любовь

Артемова Алла

– Маша, это ты? – при виде девушки Григорий явно смутился.

– Да, это я. Можно?

– Конечно, проходи, садись, – Григорий сделал выразительный жест рукой в сторону стула, который стоял у окна, затем захлопнул толстую книгу и положил ее на стол.

– Вот шла мимо и решила заглянуть. Мы так давно с тобой не виделись, – тихо произнесла Маша и нервным движением одернула платье. – Гриша, ты что… избегаешь меня?

– Нет. С чего ты взяла?

– А мне кажется, ты не хочешь меня видеть, только я не пойму, почему, – слова давались

Маше с трудом.

– Ты неправа. Просто последние дни я очень занят. Работаю в мастерских, ремонтирую трактора, да и маме нужно помочь по дому. Сама видишь, дом покосился, крыша прохудилась. А вечерами сижу за учебниками, пытаюсь вспомнить азы школьной программы. Я твердо решил поступать в ленинградский университет на факультет журналистики.

– Так, значит, ты скоро уезжаешь? – взволнованно воскликнула Маша.

– Да, через несколько дней.

– А как же я, Гриша… – Маша с болью посмотрела на Орлова.

– Маша, – Григорий опустил голову и на миг застыл, собираясь с мыслями, – я не хочу тебя обижать, но ты сама вынуждаешь меня сказать. Между нами ничего кроме дружбы не может быть. Я знаю, как больно тебе это слышать, но другого я тебе предложить не могу. Прости меня за эти слова.

– Гриша, но почему?

– Я люблю Ольгу, и это выше моих сил. Я – однолюб. Полюбив однажды, я полюбил на всю жизнь.

– Но как ты можешь любить человека, которого уже нет в живых? – зло выкрикнула Маша, пытаясь сдержать слезы и не разрыдаться от обиды.

– О чем ты?

– Ольга… Ты думаешь, она жива. Сомневаюсь. Если бы это было так, она давно вернулась бы. Гриша, она умерла, ее больше нет. А я из плоти и крови, я рядом, и так сильно люблю тебя.

– Маша, замолчи, прошу тебя, не надо.

– Да, я люблю тебя и готова на каждом перекрестке кричать об этом. Люблю… люблю… – Маша бросилась к Григорию.

Григорий попытался оттолкнуть Машу, но она с силой прижалась к нему и обвила его шею руками. Слезы струились по лицу девушки, и она всем телом вздрагивала.

– Гришенька, любимый, не отталкивай меня и не отказывайся от моей любви. Ее хватит на двоих, она так сильна. Пройдет время, и ты обо всем забудешь и сможешь полюбить меня.

– Успокойся, возьми себя в руки. Любовь не вымаливают, она приходит сама, это дар свыше, – Григорий разжал руки девушки и с силой усадил на кровать.

– Гришенька… Говори все что угодно, но только не отталкивай меня. Я не могу без тебя жить, ты для меня все, любимый. Гордость… к черту гордость, если я могу навсегда тебя потерять. Не можешь меня любить, хорошо, не надо. Я согласна быть с тобой рядом даже без твоей любви.

– О чем ты говоришь? Маша, опомнись, – Григорий подошел к окну и распахнул его настежь.

Свежий ветерок ворвался в комнату, и Орлов, пытаясь взять себя в руки и не наговорить Маше обидных слов, сделал глубокий вдох.

Через минуту он повернулся и тихо произнес:

– Я понимаю тебя и не осуждаю. Человек в любви бывает часто

безрассуден и готов пойти на любые жертвы, лишь бы достичь желаемого. Вот и я… Ты говоришь, Ольги нет в живых. А я не верю, слышишь, не верю. И если она до сих пор не вернулась, то это еще не означает, что ее нет в живых. Я буду искать ее. И пусть на это уйдет вся моя жизнь, я не отступлюсь.

– Безумный. Ты отвергаешь живого человека и гонишься за призраком, – Маша покачала головой и досадливым жестом смахнула слезы с лица.

– Пусть так, но я не могу иначе. Маша, пойми меня и прости. В случившемся с нами никто не виноват. Это судьба.

– Но что мне делать, как жить без тебя, Гриша? Я приехала в эту деревню только ради тебя. Мне казалось, что узнав меня ближе, ты сможешь…

– Забыть Ольгу?

– Да.

– Маша, это невозможно. Невозможно так же, как жить на земле и не дышать воздухом. Что касается тебя… Пройдет время, и ты встретишь человека, которого полюбишь и будешь с ним счастлива.

– Гриша, а если ты найдешь подтверждение тому, что Ольги уже нет… Может быть, тогда мы сможем быть вместе? – Маша с надеждой посмотрела на Орлова.

– Не хочу тебя обнадеживать.

– Но я готова ждать сколько угодно, – Маша решительно встала.

– Нет, Маша.

– Нет… – девушка закусила губу и на мгновение застыла. – Тогда вот что я тебе скажу: ты никогда не найдешь свою Ольгу, слышишь, никогда!

Маша со злостью сжала кулачки и, метнувшись к двери, с шумом захлопнула ее за собой.

Через неделю Григорий уехал в Ленинград. После успешной сдачи вступительных экзаменов он был зачислен на первый курс Государственного университета на факультет журналистики.

VII

Грянул военный оркестр. Скорый поезд, следовавший из Германии в Ленинград, прибыл на первый путь Московского вокзала, украшенного в честь возвращения воинов-победителей государственными знаменами, красочными транспарантами и гирляндами из живых цветов. Город встречал своих героев. Это была уже вторая очередь демобилизованных фронтовиков, возвращавшихся домой, после того как они по тем или иным причинам вынуждены были задержаться в своих частях, дислоцированных на территории Германии. Перрон утопал в цветах, всюду счастливые лица, радостные возгласы, смех и улыбки, и конечно слезы, слезы счастья и любви.

– Андрей, нам спешить некуда, – Петр Степанович дружески потрепал Чернышова по плечу. – Никто нас не встречает и не ждет, так что подождем, пока основная масса людей схлынет, а затем спокойно отправимся домой.

Андрей сидел у окна и с радостным блеском в глазах следил за праздничной суматохой на перроне.

– Петр Степанович, а почему вы не сообщили дочери о своем возвращении? – не поворачивая головы, спросил он.

Петр Степанович чуть наклонился и, глядя через плечо Андрея на шумный вокзал, задумчивым голосом ответил: