И уйти в закат
Шрифт:
— Ну, исходя из логики момента, вариантов может быть несколько, — сказала я. — Либо я, либо ты, либо мой гипотетический сын. О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?
— Почему ты не страшишься?
— Потому что ты пытаешься заставить меня почувствовать ответственность за то, что еще не произошло, и не факт, что вообще произойдет. Это просто нарисованная тобой картинка, Пенни, и я знаю ей цену. Это так не работает.
— А так? — он извлек из своих широких клоунских штанин засушенную голову Реджи. Голова была мумифицирована по методике
— Тоже мимо, — сказала я. — Я же знаю, что это ненастоящая.
— Откуда ты можешь это знать?
— Этому реликту уже годы, — сказала я. — А я видела Реджи всего пару дней назад.
— Многое в этом мире может случиться с человеком за пару дней, — сказал он.
— Вот именно.
Он снова щелкнул пальцами, и мы телепортировались в номер дешевого мотеля. Реджи лежал на залитой кровью кровати, а его грудная клетка была растерзана так, словно из нее Чужой вылез.
— Мне кажется, я начинаю понимать, почему твоей основной добычей были дети, — заметила я. — Такими инсталляциями только их и пугать.
— Может быть, это произойдет завтра, — сказал Пеннивайз. — Может быть, это произошло пару часов назад. А может быть, это происходит прямо сейчас.
— А может быть, ты просто пытаешься залезть мне в голову, — сказала я.
Он усмехнулся.
— Неудачная формулировка, — согласилась я. — Ты вроде как уже в нее залез. Теперь ты пытаешься углубиться.
— Как у меня получается?
— Так себе.
— Тогда почему ты вся в крови?
— Где? — я осмотрела себя и новых ран вроде бы не заметила. Даже из правой руки течь перестало.
— В том мире, который ты все еще считаешь реальным, — он снова улыбнулся своей акульей улыбкой. — Попробуешь проснуться до того, как истечешь кровью? Или ты уже готова остаться здесь навсегда?
— Вранье и блеф.
— Ложь и инсинуация, — хихикнул он. — Или нет?
Я закрыла глаза и попыталась проснуться, по мере сил и возможностей дергая руками и ногами. Открыла глаза, но перед ними снова был Пеннивайз.
— Не получается? — с притворным участием спросил он.
Пеннивайз сел на кровать рядом с трупом Реджи, прямо на пропитанные кровью простыни, и принялся играть с его волосами. Я задергалась еще сильнее и мне удалось пошевелить ногой.
Но проснуться не удалось.
— Может быть, я уже глубже, чем ты думаешь, — заметил Пеннивайз.
Отчаяние еще не охватило меня, но уже стояло где-то за углом с широкой плотоядной улыбкой. Похоже, что не мытьем, так катаньем Пеннивайзу все же удалось меня достать. Но даже если и так, то я проиграла всего лишь этот раунд, а сам матч еще далеко не закончен.
И я проснулась.
***
Старый пень наврал и не наврал одновременно.
Кровь определенно была, но все-таки не в таких количествах, чтобы я могла ею истечь до летальных последствий. Открылась
Не исключено, что я и головой о спинку кровати в тот же момент саданулась. Может быть, на это хренов манипулятор и рассчитывал. Просто меня напугал, а все остальное я сделала сама.
Как бы там ни было, мне требовалось умыться, воды из графина для этого бы точно не хватило, а ни туалета, ни ванной в моей комнате не было.
Санузел тут был общий, в конце коридора, как в общежитии. Собственно говоря, почему как? Это и было общежитие, только не для студентов колледжа, а для верующих в Джеремайю Питерса.
Может быть, действительно стоит родить этому самозванному божеству маленького Пеннивайзчика, отойти в сторону и наблюдать, как они станут жрать друг друга? Изощренная месть, которая может дорого мне обойтись.
А вдруг еще гормоны сделают свое черное дело, я проникнусь материнскими чувствами и буду болеть за этого маленького ублюдочного клоуна с неправильным прикусом? Типа, да, он чудовище, но это же мое чудовище, смотрите, как мило он обгрызает оторванную ногу этой неприятной жирной тетки…
Я доковыляла до общего туалета и до смерти перепугала девочку лет четырнадцати, которая сидела на подоконнике, курила электронную сигарету и листала видеоролики на экране своего телефона. Девочка была одета в веселенькую розовую пижаму с единорогами.
Все признаки тоталитарной секты налицо.
— Что с тобой, сестра? — бросилась она ко мне. — Тебе нужна помощь? Что случилось? Мне позвать кого-нибудь?
— Нет, — сказала я, прикладывая мокрое полотенце к своей многострадальной голове. — Все под контролем.
— Ой, — сказала она, только в этот момент заметил мои белые одежды. — Тебе же нельзя…
— Мне можно, — успокоила я ее. — Пророк освободил меня от всех обетов, а переодеться я просто не успела.
— От всех? — она посмотрела на мои ноги.
— Да. Это я сама решила оставить. Таким образом я умерщвляю свою плоть.
— Зачем?
Вот ведь зануда. Умерщвляю, значит, надо. Значит, захотелось мне так.
— До прихода сюда я была грешницей, — сказала я. — Может быть, даже великой грешницей.
— Блудницей? — заинтересовалась она.
— Не совсем, — хотя, учитывая некоторые мои специфические воспоминания, все может быть. — Тебя как зовут-то, прелестное дитя?
— Лиза. И я уже не ребенок, — заявила она и тут же спросила с детской бестактностью. — А что у тебя с рукой?
— Ее я уже умертвила, — сказала я.
— Я могу как-то помочь? — спросила она.
— Да. Ты не могла бы разорвать это полотенце на три части? А то одной рукой мне как-то… несподручно.
Два куска тряпки я подсунула под цепь на ногах, третью приложила к голове вместо мокрого полотенца, которое уже изрядно порозовело.