И век и миг... [Стихотворения и поэмы]

Исаев Егор Александрович

ОГРАБЛЕНИЕ БОГА

На свете нет печальнее итога: Ограблен труд, но чтоб ограбить Бога И без стыда присвоить тот огонь, Что греет всех, пластаясь, под ногой, Чудовищно! Такого грабежа Не знал ни ум и ни сама душа.

«Ты от серпа ушёл от молота…»

Ты от серпа ушёл от молота Под сень соборного креста. Скажи, зачем такое золото, Когда такая нищета? А сердцу хочется простого Добра от подвига Христова.

ТЕЛЕЭКРАНУ

На

фоне зрелищных потех, На грани пошлого предела Не раздевай, прошу, при всех Её божественного тела. Стыдись, наглец! Она ж не тот Рубеж Зееловских высот.

«Болит? Да как ещё болит…»

Болит? Да как ещё болит! У стен кремлёвских инвалид, Перебинтованный тоской, Стоит с протянутой рукой. А мы бежим, бежим, бежим, Слегка пеняем на режим, Полушумим, полувздыхаем. А если честно — обегаем Самих себя… А он стоит, Как наша совесть, инвалид.

«Друзья мои, я просто изнемог…»

Друзья мои, я просто изнемог От слов таких, как «инаугурация». Живой язык, он в мире царь и Бог, А не предмет дежурной информации. Эй, как вы там, Берлин, Париж и Рим?.. Айда в Москву! Давай поговорим.

«Довольно клятв, довольно грудобойства…»

Довольно клятв, довольно грудобойства, Довольно слов несбыточного свойства Уже построить что-нибудь пора бы, А вы всё руков о дите, прорабы.

«Всё алала да алала…»

Всё алала да алала По круглой линии стола, Срезая острые углы, Всё ал алы да ал алы. А почему так? — не пойму Пора бы выйти на прямую.

«От реки и до реки…»

От реки и до реки Сорняки идут в штыки. Ну а что бобы и злаки? Отступают бедолаги От реки и до реки… Как же это, мужики?

«Во мгле закоченевшие снега…»

Во мгле закоченевшие снега. А где в снегах омёты? Где стога? Где струнный звон парного молока? Не слышно ни пилы, ни молотка. Одна во мглу закутанная тишь. Но — чу! Неужто зашумел камыш? А может, это шевельнулась вьюга? Прислушался: да это же гадюка, Шипя, ползёт внутри змеевика И тихо убивает мужика.

«Ну так что же, ну так что же…»

Ну так что же, ну так что же. Где там руль, а где там вожжи? Где проект, а где судьба? Неужель одна труба И последний хвост в обозе? Объясни хоть ты нам, Боже.

«Ведь знал же, знал, что вор — сподручник вора…»

Ведь знал же, знал, что вор — сподручник вора. А голос свой отдал ему… Умора! А час назад нещадно проклинал. Неужто доканал телеканал, Раздвоил

и на эдак и на так, И он, чудак, не сдвоится никак.

УРОК ЯЗЫКА

И раз, и два, и много раз ещё Я вывод делаю — уж такова эпоха — Оно, конечно, дума — хорошо, Но и совет — не так уж очень плохо. Язык — мудрец, он мысль ведёт к тому, Чтоб в жизни всё сложилось честь по чести. Ведь думу думать можно одному, Совет держать возможно только вместе.

О СЛОВАХ

Всё слова, слова, слова… Год семьи — не год, не два, А года, года, года… Это то, что навсегда. Это — больше, чем награда: Агитировать не надо. Был бы смысл и было б дело На волне души и тела.

IV

«Есть книга звёзд на кафедре у Бога…»

Есть книга звёзд на кафедре у Бога В ажурном перелёте облаков. Весь мир её читает понемногу Во мгле тысячелетий и веков. Читает глубоко и вдохновенно, Как лоцию ночного корабля И где-то там, у краешка Вселенной, Рукой Творца прописано: Земля.

«Снег над степью, полночь на часах…»

Снег над степью, полночь на часах. Тишина придерживает шаг. — Стой! — велит. — Послушай, как звенит он, Занебесный азимут зенита, И как там бессонно и бессменно Ходит сердце — маятник Вселенной. Может, так, а может, и не так. Тишина придерживает шаг.

«Из распахнутой Вселенной…»

Из распахнутой Вселенной, От миров без берегов Веет вечностью, как сеном От заснеженных стогов. Веет встречей и разлукой, Тайной звёздного окна… Протяну сквозь полночь руку, Бесконечность — вот она.

СТРЕМИТЕЛЬНОМУ ДРУГУ

Ни у держу тебе, ни укороту нет. Даёшь, Земля, вселенский километр! Даёшь Луну! А там, с плеча Луны, Чумацкий путь немыслимой длины Даёшь! А я, а я вот, друг ты мой, Иду по ней на встречу с ней самой, Иду через пустыни и моря К живым корням живого букваря. И падаю лицом в её зарю И, падая, за всё благодарю: За хлеб, за соль, за кровное родство Материков, за наше Рождество… И слышу материнское в ответ: Без пяди, сын мой, километра нет.

«Всему есть край в податливой природе…»

Ивану Степановичу Алексееву

Всему есть край в податливой природе: Нефть в глубине и уголь на исходе, Нерв на пределе, на пределе сердце. Нет времени присесть и оглядеться. Всё скорость, скорость и ещё раз скорость, Сжигаем Землю, как сжигают хворост, В неутолимых топках эгоизма. И это всё мы называем жизнью? Скорей! Скорей! Чтоб всё с рывка и разом. Воистину заходит ум за разум.