И восходит луна
Шрифт:
Грайс сделала то, что он говорил. Ее одолевало неумолимое любопытство. Кайстофер взял один из острых приборов, похожих на ножницы. Лезвия резко опустились между пальцами Грайс. Кайстофер с точностью повторил процедуру еще несколько раз. Похоже было на детскую игру с ножичком, только антураж куда более жуткий. Грайс смотрела поверх головы Кайстофера, пространство за ним искажалось, стена то приближалась, то отдалялась. Грайс видела цветные вспышки всякий раз, как лезвие втыкалось в сахарный стол.
–
– Не вру.
– Ты меня любишь?
– Люблю.
– Ты меня понимаешь?
– Не понимаю.
Кайстофер засмеялся, а потом сказал:
– А доверяешь?
Грайс задумалась, не зная, что сказать, затем улыбнулась:
– Да.
За этим она сюда и пришла. Руку пронзила жуткая боль, лезвия вошли до кости, Грайс закричала. Она посмотрела на стол, сахар таял от крови, а в ее руке была развороченная, глубокая, хоть и не большая, рана.
Болела она невероятно, Кайстофер воткнул лезвие ей в руку с такой силой, что мог повредить даже кость.
А потом Грайс ощутила тепло, такое нежное, такое приятное. Будто руку ее опустили в нежное, чудесное, летнее море. Грайс видела, как ткани срастаются, схватываются, и вот никакой раны уже не было, даже кожа не была повреждена. Грайс свободно двинула рукой. Под пальцами сахар стал мягким от ее крови.
– Это ты сделал?
– Это наш ребенок. Он защищает тебя.
Кайстофер поцеловал ее, принялся гладить по волосам. Он поднял Грайс на ноги, нежно, как ребенок любимую игрушку.
– Спасибо тебе, я так тебя люблю. Если бы ты соврала мне, я убил бы тебя. У моей жены будет мой ребенок.
– Да. Так обычно и бывает.
Он снова дернул Грайс за руку, прижал к себе, сделал пару танцевальных шагов, потом остановился.
– Дай мне увидеть Дайлана. Он же там? Я знаю, он там. Я слышал его голос. Дай мне увидеть его. Я должен сказать моему брату, как я счастлив. И трахнуть его. Ну или просто сказать. Неважно. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-препожалуйста!
Кайстофер достал из кармана помаду и принялся красить Грайс губы.
– Ты - хорошенькая. Давай, соглашайся. Я никуда отсюда не уйду, только увижу Дайлана.
Грайс помолчала, давая ему докрасить ей губы алой помадой. И тут же поцеловала его, когда он отвлекся. Теперь и его губы были красными. Грайс улыбнулась ему.
– И ты только увидишь Дайлана и вернешься сюда?
– Разумеется.
– Пять минут.
– Не больше. Обещаю.
Грайс вздохнула, а потом сказала:
– Договорились.
Она повела его за руку по коридору. Ей нравилось ощущать над ним некоторую власть, власть слова. Он не мог нарушить данное ей обещание, ровно как и обещание, данное Дайлану. Они вышли в пустой, ничем не примечательный коридор. Из-под пижамной штанины Кайстофера прямо на пол выпрыгнула лягушка.
–
– позвала Грайс. Дайлана не было.
– Где же он? Где мой брат?
– Кайстофер запрыгал на месте, потом прильнул к окну, принялся смотреть вниз. Он все еще держал Грайс за руку.
– Что же делать, придется возвращаться.
– А вот и нет, ты обещала. Мы пойдем искать Дайлана!
– Хорошо. Далеко он уйти не мог.
Грайс потянула Кайстофера, как ребенка, к лифту, но он дернул ее назад, к окну. Ногой он выбил стекло.
– Путь выбираю я!
– Ты что с ума сошел?!
Конечно, рана Грайс пропала, но падение с сорок третьего этажа ее тело вряд ли осилило бы. Кайстофер притянул ее к себе, поцеловал почти любовно. Грайс попыталась оттолкнуть его - ему ведь в любом случае ничего не будет. Но Кайстофер крепко обхватил ее, а потом - сделал шаг назад.
Грайс не сразу поверила, что это - все. Пола под ногами больше не было, а земля стремительно приближалась. Сердце било в груди, как набат, ощущение полета было прекрасным и чудовищно страшным одновременно, но хуже всего было понимание того, что столкновение с землей неизбежно.
Что нельзя сделать вообще ничего. В жизни у Грайс всегда оставалось хоть что-то, и если тебе плохо - есть флуоксетин, если ты нервничаешь - сигареты, а если тебе слишком хочется того и другого - работа.
Впервые Грайс столкнулась с ситуацией, когда нельзя было сделать вообще ничего.
А потом мир взорвался просто невероятной болью. Грайс почувствовала, что внутри не осталось ни единой целой косточки, она видела, как ребра проткнули блузку. Кайстофер лежал рядом, Грайс слышала его смех. Она подумала - сейчас будет смерть.
От боли даже мир стал темнее. А потом на нее снова хлынуло теплое море. Ребра входили обратно в тело, занимали положенное им место, выравнивались внутренние органы. Грайс резко села, сплюнула кровь, которой был полон рот, и поняла, что с ней все в порядке. Она ощупала свое тело. Кровь была всюду, но боли не было больше нигде. Кайстофер захлопал в ладоши.
– Теперь мы столько сможем сделать, пока будем искать Дайлана! Столько сможем сделать вместе! Как настоящая романтичная парочка!
В этот момент Грайс увидела Дайлана. В руке у него был сэндвич с логотипом «Старбакса». Он присвистнул.
– О, ты сам ей все объяснил?
– Я не объяснял! Я хотел увидеть тебя, брат! Я так счастлив!
Дайлан помог Грайс подняться, она принялась отряхиваться, как будто так можно было избавиться от крови.
– Я сам его отведу, Грайси, - сказал Дайлан. Он вздернул Кайстофера на ноги, они обнялись, как пьяные.
– Ты не злишься?
– спросил Кайстофер.
– Я всегда впереди тебя, маленький брат.