И всё им неймётся!

Бушин Владимир Сергеевич

И уж на очень опасное поле вступили вы, тов. Пу­тин, когда в расчёте на дураков нарисовали такую картину подбора кадров: «Не должно быть любим­чиков, решения о назначении на должность должны приниматься на основе профессионального и бес­пристрастного анализа». Конечно, конечно. Но если Чубайс, Фурсенко, Голикова, Зурабов и до недав­него времени и Кудрин не любимчики ваши, то кто же они? Ведь народ много лет стоном стонет, воем воет от них, а вы либо не трогаете их, либо даже по­вышаете. А какому профессиональному анализу вы подвергли кандидатуру мебельщика Сердюкова при назначении его министром обороны? Он же табу­ретку от гаубицы не отличает. А Кириенко, которого надо было судить за враньё о невозможности дефол­та в 1998 году, что соображает в атомной энергетике? Все же видят, что критерий у вас один-единственный-

личная преданность, и только в этом ваши мини­стры - высочайшие профессионалы.

А ваш Местоблюститель ничего не помнит о важнейших делах даже недавнего времени прекрас­ной дурократии. Ha-днях заявил: до меня о корруп­ции никто не говорил, все молчали, стеснялись или боялись, а мы с Путиным готовы бить их по морде. (Правда, о морде - это Путин). Но, Боже милости­вый, да ведь ещё Ельцин, грабя державу, объявлял войну коррупции, а любимый вами Гайдар, ничего не соображая в экономике, однако же ещё в 1992 году возглавил Государственный комитет по борьбе с коррупцией. Комитет! Государственный!

Но вот вам цитатка на память: «Сколько раз мы начинали эту борьбу! Пора от слов перейти к делу. Пусть в следующем году Комиссия Думы по корруп­ции, и МВД, и Генеральная прокуратура отчитаются о том, что конкретно сделано в борьбе с коррупцией». И сказала это директор Центра антикоррупционных программ Е.Панфилова. Когда? Где? Ещё до вашего президентства в 2006 году во время «круглого сто­ла», устроенного Комитетом Думы по безопасности. Вот когда! И какие силы против неё! И Комиссия, и Центр, и МВД, и Прокуратура, и даже Комитет по безопасности, и даже в морду грозитесь Гуревичу, а она всё живет и благоухает. Как так? Да очень просто: вы создали режим, построили такие вертикали, гори­зонтали и диагонали, которые без коррупции жить не могут и порождают её ежечасно и повсеместно.

Но вернёмся в Большой театр. Президент начал тор­жественную речь так: «Добрый вечер, дорогие друзья! Сегодня очень счастливый для нас праздник (Слово «очень» за пять минут мы услышим раз десять.- В.Б.). Знаете, у нас страна, конечно, очень большая (Да, это все знают, как и то, что ваши учителя постарались её уменьшить, и очень в этом преуспели.- В.Б.), но в то же время количество вот таких объединяющих всех символов, национальных сокровищ, того, что назы­вается (Где? Кем?
– В.Б.) национальными брендами, очень ограничено. И Большой это как раз и есть один из самых великих наших национальных брендов». Начал «брендом» и кончил им: «Благодарю всех, кто причастен к возрожденияюнашего чуда, нашего вели­кого национального бренда - Большого театра».

Слово «brand» имеет несколько значений: клей­мо, тавро, фабричная марка, но также - головешка, головня... Наше похожее слово «сбрендить» тоже несколько - спятить, соврать, струсить, стянуть, украсть (см. словарь Даля). Ну, вот выбирайте...

...«очень ограничено»...Трудно поверить, что это сказал человек, почти всю жизнь проживший в Ле­нинграде. Да неужели он не видел там или видел, но не мог понять, что такое для всего народа Медный Всадник или Казанский собор с памятниками Куту­зову и Барклаю-де-Толли, не говоря уж об Исаакиев- ском? Неужто, балдея от всяких роков, не слышал он о Мариинке и о «Русском музее», не ходил в Алексан­дринку и в «Эрмитаж»? И ни разу не побывал на Пи- скарёвском кладбище, поскольку там среди сотен ты­сяч ленинградцев ведь лежат тысячи коммунистов?

Ещё труднее поверить, что в торжественный день русской культуры это сказал глава государства. Ведь у любого главы есть же всё-таки пара глаз и два уха. Но его глаза шарят по всей стране ( носится-то из конца в конец!) и ничего не видят, его уши вертятся во все стороны и ничего, кроме заморского Макар- тни не слышат.

И страшный вывод приходится сделать. Глава считает, что велика Россия, а гордиться, а блеснуть, а при случае и похвастаться нечем, ибо «брендов»- ну очень, очень, очень мало. Для него Пушкин и Михайловское, Лермонтов и Тарханы, Толстой и Яс­ная Поляна не существуют, как святые для русских людей имена и места. О Бородинском поле и Мамае­вом кургане, о Чайковском и Менделееве,

о Репине и Сурикове он, поди, и не слышал. В Третьяковку и не заглядывал. Наша победа над германским фа­шизмом и прорыв в космос, Жуков и Рокоссовский, Королёв и Гагарин, Московское метро и Московский университет - для него недостойны зарубежного имени «бренда». Да ведь рядом с Большим стоит Малый, - это ли не один ещё символ, объединяющий нацию!.. И такие люди сидят в Кремле, руководят ве­ликой страной... И если так говорит уже не молодой президент-ленинградец, то что можно ждать от мо­лодого жителя Елабуги, выросшего при их власти?

Думаю, что артисты театра, которым предстояло принять участие в концерте, занятые подготовкой выхода на сцену и, естественно, волнуясь, не слыша­ли, что президент обозвал их «брендами», и только поэтому в содружестве с Глинкой, Чайковсковским и Мусоргским, в лад с Бородиным, Рахманиновым и Минкусом, плечом к плечу с Прокофьевым, Шо­стаковичем и Хачатуряном они явили чудо русско­го искусства. А Медведев в конце сказал: «Здесь всё сделано по последнему слову театральной техники. Я уверен, что в этом смысле театр будет безукориз­ненным». Безукоризненным брендом.

А когда концерт кончился, вдруг - впервые за 250 лет!
– рухнули декорации, такие роскошные, из папье-маше высшего качества. Один рабочий сцены получил до того сильный удар в грудь, что закричал «Караул!». Пришлось вызвать «скорую помощь» и доставить жертву «бренда» в институт Склифосов- ского. Предсказанный Николаем Цискаридзе про­цесс пошёл... Зовут пострадавшего Дмитрий, фами­лия, кажется Топтыгин.

А 2 ноября состоялась премьера «нового прочте­ния» оперы «Руслан и Людмила». Режиссёр Дми­трий Черняков. Прошёл слух, что дети до 16 лет не допускаются. Впрочем, исполнитель роли Руслана уверяет: «Что вы! Никакой порнографии! Просто Людмила показана вовсе не такой скромницей, как у Пушкина и Глинки. Только и всего». Действительно, ведь сам поэт писал в «Посвящении»:

Счастлив уж я надеждой сладкой, Что дева с трепетом любви Посмотрит, может быть, украдкой На песни грешные мои.

Грешные! Ну, и не грех под вензелем Николая Кровавого добавить грешка-то. И добавили, доба­вили счастливые питомцы Швыдкого... Можно себе представить, что маэстро Черняков устроил хотя бы из таких строк поэмы:

И вот невесту молодую Ведут на брачную постель; Огни погасли... и ночную Лампаду зажигает Лель. Свершились милые надежды, Любви готовятся дары; Падут ревнивые одежды На цареградские ковры...

Есть веские основания ожидать, что из оперы сде­лали репортаж из-под цареградского ковра.

Интересно, а сколько лет Илюше Медведеву?

Криминальное прошлое и преступное настоящее

– Нет,- сказал мне сосед, проницательный, как блоха, Вася, - большие умы, однако, обитают в этой «Единой России». Посмотрите, например, как ловко, убийственно для главного противника на скорых вы­борах завершили они сессию Думы. Под самый зана­вес, когда уже оставалось только сделать снимочек на память да обменяться партийными поцелуями, вдруг выскакивает на трибуну седенький толстенький Мо­розов, который Олег, и бесстрашно бросает комму­нистам страшное обвинение: «Геннадий Андреевич, что ж это вы? Как же так можно? Где ваша граждан­ская совесть? У вас же в списке кандидатов в депута­ты на предстоящих после завтра выборах есть люди с криминальным прошлым! Какое безобразие! Какой позор! Посмотрите на наш список. Там сплошь бело­крылые ангелы. Например, адвокат именующий себя Макаровым с двадцатилетним депутатским стажем. Или прекрасная Алина Кабаева...»