И всюду слышен шепот тьмы
Шрифт:
Один Эгон казалось, оставался прежним, но так ли оно было на самом деле? Зоэ-Моник не знала, насколько сильно он переживал за дочь, боялся неудач, настигающих в самый неподходящий момент жизни, не видела девушка и как они с Элайн не спали долгими ночами, пока вампир пребывал в лихорадочном бреду, пытаясь отрастить новые кости и мышцы, как сжигали протезы в большом костре, предаваясь воспоминаниям. О былом, превращенном в сказку для дочери, напоминал лишь крохотный порез у глаза, который Эгон предпочел оставить, чтобы никогда не забывать, кем он был и к чему не стал бы возвращаться ни за что на свете.
– Кстати, об этом. Детка, завтра начинается
– Как?? Уже завтра?!
Девушка поморщилась, услышав в своем тоне несвойственные ей истеричные нотки, но едва могла совладать с эмоциями. Она-то надеялась, что еще будет немного времени привыкнуть к новому окружению, к одной только мысли об обучении со сверстниками, а получается, что минуты до начала конца когда-то просочились сквозь пальцы, оставив горечь на языке, будто соленая морская вода.
– Меня заверили, что это самый достойный лицей в данном округе. В нем будут и другие полукровки, что поспособствует твоей комфортной и быстрой адаптации. Конечно, добираться до него придется минут пятнадцать, он находится чуть дальше Локронана, в Плогоннеке, но мы придумаем что-нибудь. В любом случае, мы с папой будем рядом, всегда, и вместе мы разберемся со всеми неприятностями!
Преувеличено оптимистично проворковала Элайн Мелтон-Гобей, стараясь не выдать волнения, но чрезмерно быстрая речь, будто приклеенная к лицу улыбка, и то, как женщина ногтем пыталась проделать дыру в скатерти, не укрылось от остальных. «Поспособствует твоей комфортной и быстрой адаптации», - пронеслось в голове у Эгона, он знал, что дочь тоже заметила фразу, пролетевшую из уст Элайн, не свойственную ей, и чертыхнулся про себя, желая показать глазами, как перестаралась супруга.
Зоэ-Моник почувствовала дурноту и головокружение, так быстро закружились в хаотичном танце мысли, пугающие до боли в животе. Завтра. Уже завтра.
– Но мне хотя бы будет позволено по-прежнему заниматься музыкой?
Сглотнув, осмелилась поднять глаза девушка, поглаживая левой ладонью правое плечо.
– Конечно, милая. В таких заведениях обычно имеются целые клубы по интересам...
Заметив, как побледнело лицо дочери, Эгон поспешил добавить.
– Или ты можешь просто заниматься дома, необязательно вступать в клуб, если тебе этого не хочется, Моник. Ах да, мы очень кстати нашли старый велосипед в сарае, я займусь им завтра с утра, и к возвращению Зоэ-Моник он будет как новенький. Приятная неспешная прогулка перед лицеем пойдет на пользу.
С последними словами мужчина обратился к Элайн, которая воодушевленно воскликнула, желая поддержать дочь, неуверенно улыбнувшуюся в ответ матери.
– Будь сильной, Зоэ, ты со всем справишься, я знаю!
Ведьма коснулась лица Зоэ-Моник, заправив той карамельную прядь с отросшими во время поездки черными корнями, за ухо. Девушка смотрела в темные глаза матери и не понимала, откуда в ней такая уверенность. Может быть, произнося это, Элайн видела на месте дочери совсем другую Зоэ, принимая столь желаемое за действительное, адресуя слова призраку, находящемуся всегда рядом, потому, что сама девушка не ощущала в себе и толику этой силы.
***
Долгий
Какое-то время Зоэ-Моник не могла сомкнуть глаз, лежа в кровати, пытаясь сфокусироваться на одной точке поверх шкафа, жалея, что не может сейчас разбавить звенящую тишину звуками гитары, а потому медленно закрыла глаза, негромко напевая без слов одну из любимых песен, собственного сочинения.
Наёмный, или взятый на прокат, четырёхместный городской экипаж на конной тяге, использовавшийся в странах Западной Европы как такси до изобретения автомобиля.
Имеется в виду фестиваль Тромени. Это своеобразный «крестный ход», проходящий по длинному маршруту, включающему в себя двенадцать особых точек. Сохранился и по сей день.
Эндивий (или Цикорий салатный) — вид травянистых растений из рода Цикорий семейства Астровые.
Глава 2
Нанятый двуместный фиакр быстро оставил позади Локронан, минуя разноцветные поля, которыми Моник невольно залюбовалась вновь. Она представила, каково было бы прямо сейчас оказаться посреди поля, ступая по рыхлой земле и траве босыми стопами, чувствовать невесомые прикосновения солнечных лучей на щеках, вдыхать сладкий аромат свежей лаванды, ласкающей взор нежным цветом. Девушка непременно положила бы на язык парочку пурпурных крошечных соцветий, наслаждаясь нотами мяты и цитрусовых, перекликающихся с терпкостью розы и розмарина. Она читала о лаванде в газете, хранящейся в библиотеке городка с труднопроизносимым названием, близ границы Франции. От мыслей Моник отвлек отец, не сводящий с дочери взгляда:
– Волнуешься?
Зоэ Моник встрепенулась, будто успела забыть, что едет не одна.
– Немного. Переживаю, что не смогу нагнать программу.
– Не думаю, что она окажется слишком сложной для тебя. Ты справишься, любовь моя, я уверен.
Вампир положил ладонь поверх руки дочери, сжимая ее пальцы, на что девушка в ответ улыбнулась и кивнула, соглашаясь. На самом деле, Моник боялась не этого, а появления теней в пределах школы в самый неподходящий момент. С каждым годом сражаться с тенями становилось сложнее, все чаще они переходили грань между сновидением и реальностью. Девушка едва могла себя контролировать, когда они решались «заговорить» с ней, но другие не поймут, еще не хватало, чтобы существа вокруг решили, что Моник безумна.
Честно признаваясь самой себе, девушка страшилась и вправду оказаться сумасшедшей; что если это действительно так, что если смешивать магию крови и теней было худшей из идей, и теперь она обречена навеки бороться с самой собой? Уж лучше бы ей и вовсе не рождаться. Мысль, от которой чувство вины пробудилось вновь и острой иглой ужалило нутро. Подтвердись опасения, скорее всего ее, упекли бы в лечебницу для душевнобольных, где девушка мучительно медленно сходила бы с ума, пока тени окончательно не затянули бы ее в то жуткое место.