И всюду слышен шепот тьмы

Моен Джой

Об этом думала Моник, буквально слыша тиканье, отмеряющее секунды, когда Эгон Гобей коснулся старинных посеребренных часов на своем запястье, одолженных Матэушем Де Кольбером, силуэты дочери и отца охватил яркий свет, рассеивая сумрак Астрала, унося прочь в ежесекундно меняющийся мир.

Глава 20

Как только забрезжил рассвет на горизонте, чета Гобей, вместе с дочерью, Беньямином Де Кольбером и вызвавшимся помогать Эрве Дюшармом расположилась в библиотеке, просматривая старые газеты на наличие идентичных преступлений за последние

годы, чтобы выяснить, когда именно начались убийства, и можно ли в действительности связать их с деятельностью Сеголен.

– Хорошо бы поговорить с очевидцами и близкими погибших. Будет лучше, если этим займусь я и Эрве, мы не вызовем подозрений, не посеем панику, к тому же, у Эрве много друзей и знакомых среди подростков, ему они расскажут все не задумываясь. Беньямин, поможешь родителям?

– Без проблем. Как только мы что-то узнаем, я нагоню вас.

В подтверждение своих слов Беньямин кивнул, взглядом проследив за тем, как Эрве взял девушку за руку, крепко переплетая пальцы. С самого начала парень казался ему странным, а после откровенного разговора с королем теней он был готов подозревать всех и каждого, кто сумел подобраться к Моник стишком близко. Вдобавок, сомнения подкреплял запах, идущий от Дюшарма, становившийся навязчивее с каждым днем, но своими чувствами Бен не спешил делиться, так как знал, что Зоэ-Моник не поверит доводам, без доказательств, основанных исключительно на интуиции. Естественно, явных оснований подозревать возлюбленного девушки не было, ведь тот работал на ферме, а там какие только ароматы не пристанут к телу и одеждам.

– Будь осторожна, малышка. Смотри во все глаза, и если поймешь, что что-то идет не так, бросайте все и бегите сюда. Вместе мы справимся.

Оторвавшись от газет подала голос Элайн Мелтон-Гобей, и улыбнулась, получив от дочери воздушный поцелуй.

– К кому отправимся первым?

– Давай пройдемся по списку тех, кто нам известен. Ты хорошо осведомлен об их семьях?

– Достаточно, а если не смогу вспомнить, то знаю, где можно спросить.

Встав на остановке в ожидании омнибуса, Моник раскрыла записную книжку, исписанную мелким почерком, сведения, сделанные в библиотеке, чтобы ничего не забыть.

– Итак. Тибо Гренан, мы не уверены, что он связан, но проверить стоит. У учителя остались жена и дети, попробуем что-нибудь выяснить у последних. Взрослые часто недооценивают детей, думают, мы ничего не знаем и не слышим.

Под смешок Эрве Дюшарма, Зоэ-Моник перевернула страницу и продолжила:

– Анж Леонар пропал после вечеринки у Оливье. Насколько помню, у него был лишь друг, Флавьен, кажется и сам Оливье, он жил один?

– Делил жилье с Флавьеном, но после пропажи друга, Дюкетт продал комнатушку и свалил к приятелям.

Моник кивнула, записывая информацию, переворачивая следующую страницу. Куколка из волос Сеголен грела карман, инстинктивно девушка хлопнула по нему, чтобы убедиться, что вещь на месте.

– Значит, первым делом отправимся к нему. После, нам объявили на собрании о том, что нашли тела Валантена Мартино и некой Андре Вашон, неизвестно, кто из них был первым, так что будем ориентироваться в зависимости от расположения на местности. Что можешь сказать по этим двум?

Эрве задумался на миг, откинул носком грязного ботинка камешек, и поднял плечи.

– Валантен жил со своей подружкой, нашей старой знакомой.

Ни родителей, ни кого, кроме многочисленных юбок. Хм, Андре Вашон...неприметная девочка, училась хорошо, но я плохо ее знаю. Вроде у нее осталась сестра.

– Точно! Девочка в зале оплакивала Андре, как же ее...ах да, Мишелин, Мишелин Вашон.

Невдалеке виднелся транспорт, но увлеченная письмом Моник не заметила этого, и оторвалась от бумаги только когда прозвучали следующие слова парня:

– А как же тот продюсер? Почему его нет в твоем списке? Его смерть была странной, тебе не показалось? Эмильен Тома. Весть о его гибели потрясла не только Локронан. К тому же, эта странная певичка, все убитые действительно хотя бы раз бывали на ее концерте.

Девушка принялась жевать карандаш, но вздохнула, решаясь рассказать правду. Без пауз, прерываясь лишь на хватание ртом воздуха, Моник описала до мельчайших подробностей случившееся с ней, и то, как она, будучи Меланхолией, подняла Эрве на сцену, терлась об него, как кошка, и даже последние секунды жизни мужчины. Все время пока они ехали до приятелей Флавьена Дюкетта, Эрве Дюшарм хранил молчание.

– Не могу поверить, что это ты. Столько времени меня мучила совесть за то, что позволил какой-то девке, пусть и на мгновение, но отвлечь от мыслей о тебе, утешая себя тем, что Меланхолия – звезда, и ее действия ничего не значили для нас обоих. Просто невероятно, Зоэ-Моник! Сколько в тебе скрытых талантов!

Пряча улыбку, Моник зарделась и сжала пальцы парня в ответ; Эрве коснулся губами ее руки, запечатлевая теплый поцелуй на тыльной стороне ладони. Зоэ-Моник при взгляде на парня, старательно избегала мысли о том, что ее возлюбленный может быть причастен к злодеяниям Сеголен, слова короля проносились в голове, кружили и таяли, словно первые снежинки. Все, кто причастен к силе дочери Дю Тревилля, по словам Максанса, должны были отреагировать на зов энергии, таившейся в самодельной кукле, девушка несколько раз произнесла имя Сеголен, сжимая в кармане волосы принцессы, но результата это не дало, что дарило небывалое облегчение. Возможно, природа существования Эрве была иного рода, аномалия случаются повсюду, как и чудеса, кто знает, может это одно из них.

Возле ветхого дома, сделанного из заброшенного вагона поезда, толпились парни, распивая спиртные напитки, громко смеясь и разглагольствуя о жизни, изрыгая псевдофилософские изречения вперемешку с газами; Эрве оставил девушку за деревом на всякий случай, а сам направился к давним знакомым справиться о важном. К сожалению, Флавьен и его приятели не рассказали ничего нового, после переезда парень старался и вовсе не поминать случившееся с его другом несчастье. Они потратили полчаса впустую, но не унывали, держа путь в следующее место назначения.

Около дома месье Тибо тоже было оживленно, скорбящая супруга облачилась во все черное, собирая листья на принадлежащей семье территории. По двору носились дети, резвясь и прыгая с разбегу в кучи пестрых листьев, Моник раздумывала, как подойти к ним, не привлекая лишнего внимания, но богини явно благоволили им сегодня, послав брошенный ребятами мяч в сторону пары. Эрве взял игрушку, перебрасывая из руки в руку, с добродушной улыбкой встречая бегущих на встречу детей. Мать семейства не обратила внимания на то, что крики и смехи чад прекратились, видимо пребывая глубоко в своих мыслях.