И жили они долго и счастливо
Шрифт:
— Нет тут никакой твоей вины, — печально произнесла она. — Я думала, ты убьешь меня, а ты пощадила… В момент срыва! Василиса, я так рада, что ты жива!
— Ты правда простила меня? — все еще не веря, выдохнула Василиса.
— Я и не злилась, — печально улыбнулась Варвара. — Я совершила страшную ошибку и много лет ждала за нее расплаты. И там в парке была уверена, что мой час пробил. Но нет… Мне не за что злиться.
— Я не верю, что ты могла сделать что-то плохое, — покачала головой Василиса.
Варвара печально улыбнулась, взглянула в окно и произнесла спокойно и отстраненно, будто не про себя:
— Я пыталась
Василиса поневоле подалась назад. То, о чем говорила Варвара было не просто темной магией. Эта практика находилась под полным запретом. Потому что нельзя играть с душой. Только в сказках можно просто взять и воскресить человека. Реальность не прощала подобных попыток вмешаться в вопросы жизни и смерти. Варвара не смотрела на нее, ее руки сжали льняную юбку сарафана.
— Я так скучаю по нему, — вырвался из Варвары полувсхлип-полустон, и в голосе ее было столько тоски, что на место ужаса к Василисе пришла жалость. Она попыталась дотронуться до локтя подруги, но та отдернула руку и продолжила мертвым голосом. — Я нашла подходящую куклу и провела ритуал призыва и привязки. И первые несколько секунд все было хорошо! Он узнал меня. Улыбнулся мне. А потом закричал. Так страшно. Как от боли. Я испугалась. Разрушила круг. И кукла снова стала просто куклой. А я…
Варвара зажмурилась и болезненно сморщилась. Но потом справилась с собой и продолжила:
— Это было ужасно. Я вовсе не была уверена, что он сумел вернуться в Ирий. Убедила себя, что из-за меня его душа очутилась в Нави… Я не могла с этим жить. Я должна была знать точно. И я пошла к Кощею и все ему рассказала. Он провел сложный ритуал, но я сама воочию убедилась, что Андрей вновь оказался в раю. А я оказалась в неоплатном долгу перед твоим мужем. И когда Лебедь приказала мне шпионить за ним, я не стала ничего скрывать и выдумывать, а пошла прямо к нему… Теперь ты все знаешь. И как после этого я могу тебя в чем-то винить? Но я хочу, чтобы ты знала и другое: даже если бы я не была в долгу перед Кощеем, я бы все равно пошла к нему. Потому что считаю, что то, что затеяла Лебедь — низко.
— Я ни в чем тебя не виню, — Василиса успокаивающе погладила ее по руке.
Варвара печально покачала головой.
— Я так по нему скучаю, — снова повторила она, но на этот раз без надрыва, просто обреченно. — Знала бы, что так будет, отказалась бы от магии, еще когда выходила замуж. Состарились бы вместе. Андрею никогда особо не нравилось, что я ведьма. И он запрещал мне продлевать ему жизнь. Как-то утром пошел проверять сети и не вернулся. Я спохватилась, бросилась к берегу, а он сидит, прислонившись спиной к валуну, смотрит на море, а на губах улыбка. Может быть и не мучался совсем. Но мы даже не попрощались…
— Но ведь он улыбнулся тебе, — прошептала Василиса, — когда ты призвала его. Он тоже скучает по тебе.
— Да…
Она замерла, глядя в пространство перед собой, и Василиса поняла, что не стоит продолжать этот разговор. Варвара была из тех, кто предпочитал держать свои секреты и чувства при себе, и теперь ей нужно было дать понять, что она не станет лишний раз напоминать ей о произошедшем.
— А у Елисея петушиный хвост, — заискивающе улыбнулась Василиса.
— Полез к Елене и не услышал ее «нет» с первого раза, — пояснила Варвара, но губы ее дрогнули в смешке
Василиса аккуратно прикрыла за собой дверь в читальный зал, развернулась и увидела Баюна. Он был абсолютно спокоен и посмотрел в глаза Василисе прямо, но без вызова. Она сглотнула. Такой Баюн — не обещающий спустить ей на голову все небесные кары и не поигрывающий железными когтями — был ей незнаком.
— Согласно всем инструкциям, правилам и распоряжениям, — спокойно и серьезно начал кот, когда она остановилась в двух шагах от него, — я должен был сообщить о случившемся на Буян. Сорванная ведьма с гигантским диапазоном сил. Но я не сообщил. И я не сделал это не из-за твоего мужа, и не из-за того, что ты вдруг оказалась царицей Нави. Я не сделал этого ради тебя, Василиса. Потому что я знаю тебя и ценю тебя. Всегда ценил. И хотя я все еще считаю, что случившееся абсолютно закономерно и логически вытекает из всей этой истории с твоим браком… сегодня я впервые задумался о том, что ты, возможно, все-таки осознавала, что делала, когда выходила замуж за него. Однако, Василиса, случившееся не должно повториться. Пострадал мой сотрудник. Если тебя снова сорвет и пострадает кто-то еще, ответственность целиком ляжет на меня, потому что я знал и не принял никаких мер. Я не боюсь ответственности, но вот моя совесть порой меня пугает. И если уж совсем начистоту, то мне бы не хотелось снова пережить все то, что я испытал, решив, что ты умерла.
— Такого больше не повторится, — едва ли не шепотом пробормотала Василиса, чувствуя себя нашкодившим ребенком.
Ей было невероятно стыдно перед Баюном, и одновременно она не знала, как отблагодарить, чтобы он понял, насколько она в долгу перед ним.
— Ты можешь это гарантировать? — спросил он.
Василиса кивнула.
— Кощей просил сообщить позже, но… Через два месяца нас здесь не будет. Кощею нужно время, чтобы закончить здесь все дела, а потом мы вернемся в Навь и останемся там.
— Что? — Баюн нахмурился. — Он хочет, чтобы ты ушла с ним в Навь?
— Не он хочет. Я хочу, — уверенно ответила она.
— Ты слишком живая для Нави, — мотнул головой кот. — Ты не продержишься.
Василиса улыбнулась.
— Спасибо за заботу, но я сильнее, чем кажусь. И как показали последние события, я полна сюрпризов. И еще раз спасибо. Огромное. Я не знаю как…
— Дел больше не натвори, — еще сильнее свел брови Баюн. — Этого будет достаточно в качестве благодарности.
Василиса не удержалась, подалась вперед и порывисто обняла его. Он был горячим и пушистым и пах чем-то знакомым: немного Лесом, немного Навью, немного огромным сварливым котом, объединившим их всех под своим началом, сплотившим их едва ли не в одну семью и заботившимся о них словно о своих собственных детях. Василиса промокнула непрошенные слезы о шерсть и отстранилась.
— Никогда больше так не делай, — рыкнул Баюн. Впрочем, смотрел он на нее с выражением, которое вполне можно было принять за нежность. — Иди. Завтра жду тебя на работе, и не смей отлынивать эти два месяца, отработаешь их по полной.