И жили они долго и счастливо
Шрифт:
— Ты чего? — спросил вдруг голос позади него.
Елисей обернулся. Рядом стоял Конек-Горбунок и как всегда грустно его рассматривал.
— Я запутался, — честно ответил Елисей.
— Ну так пошли распутываться, — сказал Конек.
Глава 7. Ретроспектива.
март 2005 года
— Я просила тебя этого не делать!
— Прекрати.
— Я серьезно! Это не забавно и не смешно.
— Василиса, не начинай
— Ты ведешь себя так, будто тебе все можно.
— Возможно, не все, но очень многое…
— Кощей!
— Давай уже закончим этот бессмысленный спор. Поцелуй меня.
— Нет.
— Конечно, да. Ты ведь сама этого хочешь…
— Ко… ммм…
Сокол не собирался подслушивать. Просто шел мимо. Но дверь отлично пропускала звуки, а общий смысл и тон разговора показались ему весьма очевидными. И он ворвался в кабинет Василисы, ожидая увидеть акт принуждения, однако представшая перед ним картина заставила его усомниться в том, кого именно нужно спасать. Василиса оторвалась от Кощея, которого целовала куда с большим энтузиазмом, нежели могла это делать жертва насилия, слегка покраснела и сделала шаг не от него, а к нему, под его защиту.
Финист вздернул бровь. Интересно.
— Дверь закрой, — мрачно потребовал Кощей.
Сокол послушно шагнул в кабинет и прикрыл за собой дверь.
— Я имел ввиду с той стороны, — нахмурился Кощей.
— С той стороны не так зрелищно, — отозвался Сокол. — Василиса, мне показалось, тебе нужна помощь, но я так понимаю, это только показалось. Я прав?
Василиса открыла рот, вероятно желая что-то сказать, но лишь окончательно стушевалась и промолчала, просто кивнув.
— Если хочешь, я могу… — начал было Кощей, обращаясь к ней, но не закончил.
— Не смей! — неожиданно шикнула на него Василиса.
Становилось все занимательнее и занимательнее.
— Финист, — наконец выдавила она из себя. — Все хорошо. И мне не нужна помощь. То, что ты видел, это…
И она засмущалась еще сильнее и снова сбилась.
— Не переживай, — усмехнулся Сокол. — Все было вполне наглядно, я понял.
— Что понял?! — воскликнула Василиса и покосилась на Кощея, словно желая получить разрешение на свои дальнейшие слова, но тот делал вид, что никак не причастен к происходящему, потому ей пришлось продолжать самостоятельно. — Мы уже год вместе, — уверенно произнесла она. — И, пожалуйста, не говори никому, нам бы не хотелось, чтобы все узнали… Даже Настя не знает…
Год? Серьезно? А ведь Настя и правда не знала, иначе давно бы ему рассказала.
— Что ж, если мне понадобится преподать воробьям урок конспирации, я приглашу вас в качестве почетных лекторов.
И он повернулся, чтобы уйти, но был остановлен грозным окриком в спину.
— Сокол!
Финист снова обернулся. Кощей смотрел хмуро и жестко.
— Никто не должен знать.
Василиса не сдержала вздох. Кощей быстро глянул на нее и добавил с совершенно убийственной интонацией:
— Пожалуйста.
Ух ты! Ради этого определенно стоило подслушать разговор и ворваться сюда,
— Я умею хранить секреты, — кивнул Финист.
— Пожалуйста, не говори Насте, — попросила Василиса, и в ее голосе Сокол уловил виноватые нотки.
Это было труднее. Но это была не его тайна.
— Не волнуйся, — улыбнулся он. — Что ж, не скучайте. Впрочем, думаю, с этим у вас проблем не возникнет.
Василиса все-таки заалела, Кощей недовольно приподнял бровь, но Финист уже вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.
***
— Он никому не расскажет… — пробормотала Василиса, глядя вслед Соколу.
— Скорее всего, — хмыкнул Кощей. — Но может быть все-таки стоило подправить ему память?
— Кош! Это ничего... Рано или поздно ведь все равно все узнают…
— Узнают. А значит, забудем про этот инцидент. Итак, на чем нас прервали?
— Ты хотел пообещать мне, что больше не будешь доводить Баюна!
— Хм, а я уверен, что это был поцелуй.
— Кош!
— Поверь, Баюн может за себя постоять. Это у нас с ним такая игра. А теперь давай вернемся к нашим играм.
— И за какие ты мне грехи?
— Приедем домой, продемонстрирую…
— Кош!.. Я люблю тебя.
Ой.
Это вырвалось само собой. Она вовсе не собиралась этого говорить. Более того, она столько месяцев прятала в себе это чувство и эти слова, надеясь, что все обойдется. Но они лишь росли, будто дрожжевое тесто, оставленное в тепле, и требовали выхода, и сдерживать их становилось все сложнее и сложнее. Василиса молчала, прекрасно понимая, что в ответ Кощей не кинется к ней с объятиями и собственными признаниями. Так, позволила себе несколько раз помечтать…
И вот теперь так и произошло. Кощей замер и отстранился. Посмотрел ей в глаза. И Василисе показалось, что взгляд у него был… напуганный?
— Василиса… — прошептал он.
Что ж, во всяком случае он, кажется, не злился. Уже хорошо. И потом, ну что такого она сказала? Они ведь и правда уже год вместе. И это был просто замечательный год. Разве не нормально, что она испытывает к нему чувства?
— Ты мне очень дорога, — медленно произнес Кощей, прерывая хаотичный поток ее мыслей. — Очень. И поэтому я не хочу тебе врать. Я бы хотел ответить тебе тем же. Но я не могу тебя любить. Мне бы хотелось, но я не могу.
Что? И как это понимать?
— Почему?
— По разным причинам.
— Дело во мне?
— Нет. Во мне.
Ясно. Вечная история про темных. С этим она справится. Справится же? А сейчас важно другое.
— Это что-то меняет для нас?
— Нет.
Нет. Это ведь главное, правда?
— Ладно… И я не требую… Зато теперь ты будешь знать, да?
— И по этому поводу, — вздохнул Кощей. — Мне очень приятно это слышать. Но… не надо больше.
А вот это неожиданно оказалось еще больнее. Но Василиса взяла себя в руки и заставила язык произнести нужные слова.