И жили они долго и счастливо
Шрифт:
Василиса судорожно попыталась придумать, что ответить, но ответ не понадобился. Не прощаясь, Снегурочка вдруг развернулась и пошла прочь по коридору, но через несколько шагов опомнилась — обернулась.
— Не волнуйся, я никому не говорила, — заверила она, а потом взгляд ее неожиданно погрустнел. — Василиса, если тебе не сложно, когда я сплю, заходи иногда к Даниле. Ему важно слышать человеческий голос, обращенный не с просьбой, а с простым дружеским участием.
— Он раздражается, если я захожу, — призналась Василиса. — Я не хочу докучать.
— Он просто отвык от людей, — совсем печально
И она снова развернулась и больше уже не оборачивалась, и бубенцы на ее браслетах печально пели свою последнюю для этой весны песню.
***
Тем вечером сразу после ужина Василиса сбежала в гостиную. После работы Настя затащила ее в торговый центр, а там недавно открылся магазин товаров для рукоделия. Василиса полчаса ходила вдоль рядов, пытаясь убедить себя, что ей ничего не нужно, а потом внезапно разозлилась и решила, что имеет право себя побаловать, она и так слишком долго отказывала себе в этой маленькой радости. Первые два года в этом мире ей ничего особо не хотелось, хватало и того, что она сама шила себе платья, но с тех пор, как она сошлась с Кощеем, руки все чаще стали просить работы для удовольствия, а не для дела. Так что к нему домой Василиса приехала нагруженная покупками и едва дождалась момента, когда можно было полностью отдаться любимому занятию. Полная предвкушения, она разложила все свои приобретения на диване, раздумывая, что именно хочет сделать. Решила, что могла бы вышить птицу. Оставалось придумать рисунок и сделать эскиз на ткани, и можно было приступать.
Кощей зашел в комнату, положил руку ей на плечо.
— Пойдем в спальню, — не без намека позвал он.
— Я не хочу, — пробормотала Василиса, увлеченная своим занятием, и замерла, осознав, что именно произнесла.
От переполнявшей ее секунду назад радости не осталось и следа. Она знала, что будет дальше. Сейчас он скажет: не дури. Возьмет ее за руку и потянет за собой. Сначала ласково, потом с силой… Это ведь была одна из причин, по которой она так ни разу и не сказала «нет», не остановила, даже когда почувствовала, что сможет сделать это. Она боялась узнать, что все его слова, что так можно, всего лишь слова. Нет, только не он… Ладно, это ничего, сейчас исправится, улыбнется и пойдет за ним добровольно, а в процессе будет думать о вышивании, а может быть, даже и захочет… Как плохо, когда на стенах нет цветов, и не на что смотреть, не в чем спрятаться…
— Жаль, — ответил Кощей. — Что ж, передумаешь, разбуди. Не засиживайся допоздна и, пожалуйста, не забудь погасить свет, когда пойдешь на второй этаж, хорошо?
И он поцеловал ее в лоб и ушел. Вот так просто. Она сказала «нет». И ее «нет» все решило. И ничего страшного не случилось. Кощей не обозлился и не стал настаивать. Он позволил ей выбрать.
С Кощеем она была в безопасности. Рядом с ним она принадлежала самой себе. Так на кой черт ей понадобилась его любовь?! Или даже больше: зачем ей понадобилось ее подтверждение в виде его слов?
Нет, в этот раз она не позволит представлениям о том, как все должно быть, все испортить.
Правда, теперь возникла другая проблема. Василиса уставилась на разложенное по цветам
Судя по всему, она поторопилась, заявив, что никогда не захочет снова выйти замуж.
Глава 8.
— Смотри-ка, — усмехнулся Григорий, глядя в окно. — Горбунок решил подработать семейным психологом?
Сокол отложил открытку с видом города, которую разглядывал все утро, встал из-за стола и подошел к своему заместителю, выглянул наружу.
На одной из парковых скамеек сидела Агата. Горбунок с Елисеем подошли к ней, и она вскочила со своего места. Видимо, Елисей что-то сказал, за что конек легонько ударил его копытом в спину. От этого толчка парень сделал пару шагов вперед, а потом протянул Агате планшетку и ручку. Она неуверенно приняла их.
— Что это они? — нахмурился Грач. — Уже успели поссориться? Молодежь…
— Кто бы говорил, — вздохнул Финист и вернулся за свой рабочий стол.
— Не начинай опять…
— Чтобы опять что-то начать, надо сначала это что-то закончить, а я как утверждал, что тебе надо жениться, так и буду утверждать.
— Ну, видимо, не родилась еще женщина, которая согласилась бы терпеть не только меня, но и мою работу.
— Ты просто не ищешь. А может она где-то рядом.
— Ага, прям постоянно ее вижу и в упор не замечаю. Ладно, закончим. Как там Яра?
— Нормально. Скучает по нас, но вроде как не плачет, уже хорошо. Зато Настя что-то совсем расклеилась…
Сокол снова взял в руки открытку, повертел. «Здравствуй, Василиса! Известно ли тебе… Твой друг». Слова на ней уже примелькались, но Финист еще помнил то самое первое впечатление, сказавшее ему, что он знает этот почерк. Где он мог его видеть?
— Гриш, — позвал он, — глянь, а. Ничего не напоминает?
Григорий подошел к столу, внимательно изучил открытку, пожал плечами.
— Ладно, — вздохнул Сокол, кидая карточку на стол рисунком вверх. — Забудь.
В этот момент в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, открыли ее. На пороге обнаружился Леший.
— Сидите-сидите! — воскликнул он, входя в кабинет.
Сокол, который и не думал вставать, приподнял бровь.
— А я вот решил поздороваться, раз уж вы с утра не смогли ко мне прийти. Впрочем, вы, должно быть, и так знаете, кто я, правда ведь, Федор Яковлевич?
— Знаю, Вячеслав Павлович, — ответил Сокол.
Леший улыбнулся и подошел ближе, протянув руку. Финист все-таки поднялся со своего места и ответил на рукопожатие. Оно у Лешего оказалось неожиданно крепкое, но Сокол лишь сжал ладонь сильнее, и улыбка их нового начальника дрогнула.
— Наслышан, — протянул он, бегло пожимая руку Грачу. — Один из сильнейших боевых магов Управления, гроза всех темных. Говорят, вам предлагали хорошую должность на Буяне, причем не один раз, но вы почему-то предпочли остаться здесь…
— На Буяне есть Гвидон и его богатыри, — ответил Сокол. — А здесь явно не хватало квалифицированных кадров.
— И вы исправили ситуацию, — снова улыбнулся Леший. — Видел статистику раскрываемости вашего отдела, производит впечатление.
— Рад стараться. Но это не только моя заслуга. Баюн…