И жили они долго и счастливо
Шрифт:
Финист обнаружился в детской. Сидел, привалившись спиной к Яриной кроватке и вытянув вперед ноги, и бездумно крутил в руках игрушечного деревянного волка. Без Яры детская казалась больше, и выглядела она осиротевшей. Вообще вся квартира теперь казалась пустой и лишенной жизни. Сколько пространства способен занять двухлетний ребенок? Столько, сколько есть.
— Что не спишь? — спросила Настя.
— Думаю, — ответил Сокол.
— Хочешь, подумаем вместе?
— Хочу, — кивнул он.
Настя подошла ближе, села рядом с ним, копируя позу.
—
Не уснуть бы.
— Сегодня днем ко мне заходил Леший.
— Что хотел?
— Напомнить, кто тут теперь главный, и проверить на лояльность.
— Ты уверен?
— Гвидон передал мне записку в конце ужина, — вздохнул Финист. — В ней было написано «следи за ним».
Сон как рукой сняло. Настя повернула голову и заглянула мужу в глаза.
— Почему ты не сказал мне?
— Потому что решил, что он имеет в виду Кощея, — ответил Сокол. — Было бы вполне логично после всего превратить меня в шпиона. Но после сегодняшнего визита Лешего я понял, что Гвидон писал про него. И стало понятно, почему Лебедь не тронула меня. Потому что Гвидону нужен был здесь верный цепной пес. Ну, или ручной сокол для охоты. Это он вступился за меня. Вопрос в том, почему так? Не может же Гвидон действовать в обход Лебеди… Или может? А если не в обход, то к чему такие сложности? Спецоперации проводят не так, если уж ему есть в чем его подозревать... Насть, что ты знаешь о Лешем?
Настя пожала плечами.
— То же, что и все. Объявился откуда-то из Тридевятого двадцать лет назад, кем был там никому не известно. Очень быстро взобрался по карьерной лестнице. Удача ему благоволила: места перед ним освобождались сами собой. Довольно быстро его заметила Лебедь, приблизила к себе. Пять лет назад назначила его главой своего Артехранилища. На Буяне его не то чтобы любят, в приемной с трудом терпят, но Лебедь — царица и имеет право на фаворитов. Ходят слухи, что Гвидон с ним не здоровается.
— Думаешь, она с ним спит? — хмыкнул Сокол.
— А это имеет хоть какое-то значение? — удивилась Настя.
— Не знаю, — честно ответил Финист. — Но это могло бы объяснить заинтересованность Гвидона. Следить за неугодным мужу любовником проще, чем за преступником, занимающим слишком высокий пост.
— Не думаю, что он ее любовник, — покачала головой Настя.
— И тем не менее его мнение явно играет для нее не последнюю роль. И как бы порой не решающую...
— Женщине вовсе не обязательно спать с мужчиной, чтобы потакать ему.
— Но судя по всему как минимум одно его пожелание она не выполнила, — вздохнул Сокол. — Не сняла меня с должности. И он явно остался недоволен этим решением.
— Почему ты уверен, что он этого хотел?
— Потому что об этом вопит моя интуиция, а я склонен ей доверять. Но даже если я ошибаюсь… Эта записка от Гвидона... Можно предположить, что Леший не просто так оказался в кресле Баюна. В ином случае я бы счел это совпадением: Баюна нет, быстро заменить кем-то другим не получилось, вот Лебедь и направила к нам свое доверенное лицо…
— Что это он подстроил?
— А почему нет? Полоз — не только известный ловелас, но и крупнейший инвестор, и Леший вполне мог знать про него что-то, чем мог его припугнуть… Или я сгущаю краски?
— Не знаю, — нахмурилась Настя. — Но если ты прав, то стечение обстоятельств и впрямь выглядит подозрительно удачно для Лешего, и при этом он все время не при чем.
— Но ведь это только полбеды… Есть еще вся эта история с Василисой. Почему тот, кто прислал ей открытку, затаился? Месяц прошел. Зачем он вообще все это затеял? Пошел на такие сложности: привел Марью в этот мир, помог лишить Василису памяти, потом заставил Моревну ждать… Какова конечная цель всей этой игры? Допустим, что шерсть оборотня, которую мы нашли на поляне, принадлежит именно тому, кто привёл сюда Марью. А потом этот кто-то рассказал про нас Лебедь? Почему именно ей? Чего он добивался? Хотел, чтобы она объявила войну Кощею?
— А что, если оборотень рассказал обо всем не ей? Что, если он рассказал обо всем Лешему… — задумчиво произнесла Настя. — А Леший просто воспользовался этой ситуацией, чтобы сместить Баюна.
— Но зачем рассказал?
— Потому что оборотню тоже нужно было избавиться от Баюна? И от тебя… Я сейчас подумала… У Баюна же отличный нюх. А что, если оборотню нужно было пробраться на территорию Конторы незамеченным и… Нет, что-то как-то страшно выходит.
— Но это рабочая версия, — поморщился Сокол. — Тогда получается, он уже может быть среди нас и может быть кем угодно. И более того: Леший должен об этом знать. А ведь он привел с собой этого своего помощника… Егора.
— Если Егор — оборотень, то отдел безопасности при Гвидоне должен быть в курсе этого.
— Да, только направить официальный запрос не получится, придется действовать в обход… А времени, возможно, совсем мало. Как плохо, что Божена еще спит! Надо предупредить Кощея… Но все равно: зачем? И эта открытка… Такое чувство, как будто кто-то хочет просто заставить Василису уйти от Кощея. Больше похоже на происки разъяренной любовницы… Мне все кажется, что пойми я цель, и все сложится как пазл, но никак не выходит, и Кощей никак не помогает!
— Ты поймешь. Ты всегда находишь ответ.
Сокол тяжело вздохнул, откинул голову назад.
— Не знаю, Настя. Мне беспокойно. Давай, ты пока погостишь в Тридевятом. Побудешь с Ярой. Там сейчас Борислав. И Тихомир под боком. Так я буду знать, что ты в безопасности.
— А давай сразу на луну, — недовольно хмыкнула Настя. — Там говорят, один лишь Черномор, а он по женщинам давно не ходит. Вот и будем с ним играть в преферанс…
— Насть, я серьёзно.
— Я тоже.
— Насть…