И жили они долго и счастливо
Шрифт:
Но этот сон…
Да. Один единственный раз он позволил себе эту мысль: соблазнить или взять силой. То ли отомстить, то ли сделать то, чего хотел когда-то и не смог. Представил, каково было бы держать ее в руках. Намотать косу на кулак, заглянуть уже в эти глаза, вот бы они еще смотрели на него не с ненавистью и не со страхом, поцеловать наконец… А она ему в этот момент — коробку с печеньем. И глаза такие, как у щенка. Будто хоть что-то про него понимает. Больше он об этом не думал. И уж тем более никогда бы не позволил себе действительно это сделать. Мать как раз единственная и знала, что он никогда бы не покусился на женщину без ее
Кощей поднялся к себе в кабинет, тяжело опустился в кресло, поставил чашку с кофе на подставку, пододвинул к себе бумаги.
Женщины. Все беды от них. Они появлялись в жизни Кощея ненадолго, приносили с собой мимолетное удовольствие и долгое послевкусие разочарования. Им всегда было что-то нужно, не обязательно материальное, но они хотели получать, и никто не желал отдавать, никто не спешил подарить хоть каплю простого человеческого тепла. Хотя возможно он сам выбирал таких, подсознательно опасаясь к кому-то привязаться. Иногда какая-нибудь из них шептала в момент близости: я твоя. У Кощея от этого скулы сводило. Ему не хотелось обладания. Ему хотелось, чтобы хоть одна сказала: я с тобой.
Он сделал еще глоток кофе и пробежался глазами по первому абзацу договора, не понимая ни слова. Отложил бумаги в сторону. Тишина в доме стояла невыносимая. Впрочем, как и всегда. Иногда ему хотелось, чтобы что-то принесло беспорядок в его идеально выверенную жизнь, прошлось смерчем по комнатам, разбрасывая вещи, заполнило тишину звуками, а пустоту… хоть чем-то. Он обрывал себя, ибо с желаниями нужно быть осторожным, особенно, если ты тысячелетний колдун, который сам до сих пор лишь примерно представляет, где предел его сил.
Василиса… Девочка с большими голубыми глазами, которая кричала, что не выйдет за него. Женщина, которая даже спустя семь месяцев совместной работы до сих пор вздрагивала, стоило ему появиться в ее поле зрения. Девочка, которая выбрала жизнь в лягушачьей шкуре, лишь бы не становится его царицей. Женщина, которая предпочла не чувствовать совсем, лишь бы не бояться его.
Неужели он настолько ужасен?
Кощей уперся локтями в стол, сжал ладонями виски. А потом не выдержал, схватился за левое запястье, сжал его посильнее, стараясь реальной болью перекрыть фантомную.
Наверное, она была его наказанием. Что ж, оно было отлично выверено и ударило точно в цель. «Так радуйся, Василиса, — подумал Кощей. — Радуйся, коли я вернул тебе возможность чувствовать. Радуйся, ибо совсем скоро я сойду обратно в свой замок, в свои подземелья и останусь там навеки. Там, где мне самое место. Во тьме и холоде».
Радуйся, родная.
Что же ты?
А ВОТ ТЕПЕРЬ КОНЕЦ
НО ТОЛЬКО ПЕРВОЙ ЧАСТИ)
Сказка вторая, в которой все оборачивается не тем, чем казалось. Глава 1.
Пока я здесь жила, любви не зная,
Афины мне казались лучше рая.
И вот — любовь! Чем хороша она,
Когда из рая сделать ад вольна?
«Сон в летнюю ночь» (Уильям Шекспир)
«Любить — значит оставаться вместе.
Это значит перейти
где любовь можно лелеять — лицо к лицу,
кости к костям — питая ее преданностью.
Любить — значит остаться,
когда все в тебе кричит: «Беги!»
К.П. Эстус «Бегущая с волками»
Сказка вторая, в которой все оборачивается не тем, чем казалось.
Глава 1.
Они уже легли спать, когда позвонил Баюн. Финист бросил в трубку несколько «да», «понял» и «хорошо», встал с кровати и начал одеваться. Как и всегда в такие моменты Настя испытала глухое раздражение. Не то чтобы у нее были планы на мужа в эту ночь, но когда муж возглавляет отдел магической безопасности, является главной боевой единицей его оперативного подразделения и по ночам порой бывает дома не чаще, чем днем, спать, просто обнимая его — это уже план.
— До рассвета вернешься? — шепотом спросила она в коридоре, когда провожала его у двери.
В детской спала Яра, и они привычно старались вести себя потише.
— Не знаю, — честно ответил Финист. — Ложись спать. Закончу и напишу.
Он ушел, Настя закрыла дверь на замок, вернулась в спальню, легла в кровать и почти мгновенно провалилась в сон. Раньше ей казалось, что она никогда не сможет спать, пока он на задании, и она не знает, как он и что с ним, но потом она поняла, что спать в такие ночи — единственный способ не сойти с ума, и заставила себя научиться этому.
Она проснулась от того, что в детской заходилась криком дочь, подскочила, ринулась к ней, не разбирая спросонья дороги, больно ударилась ногой о ножку кровати. Ярослава плакала так, будто ей очень больно. Настя решила: упала, наверное, или зовет уже давно, а она отчего-то не слышала, — но Яра рыдала во сне. Она взяла дочку на руки, пытаясь успокоить, но та никак не желала затихать, билась и билась, пришлось разбудить. Глотая слезы, Яра устроилась у нее на руках, Настя принялась качать, пошла в спальню. Свет от фонаря на улице падал на стену напротив их с Финистом кровати. Настя взглянула на висящий на ней кинжал и едва не уронила дочь. Руки онемели, сердце сжалось, пропустив удар, и зашлось от ужаса. По металлу расползалось, стремясь заполнить его целиком, черное пятно.
В том, другом, их родном мире у них с Финистом был дом. Просторный светлый двухэтажный терем, который Сокол построил сам, когда узнал, что она носит под сердцем их первого ребенка. Баюн дважды входил в широкие массивные двери этого дома. В первый раз он принес им счастье, во второй — беду.
Они прожили вместе двадцать пять лет и уже нянчили первых внуков — от среднего сына — Светозара, когда Настя заболела и едва не умерла. Финист попытался вылечить ее сам и не смог, стал искать лекарство и нашел Баюна. Насте всегда казался злой иронией тот факт, что Баюну — этому порождению хаоса и изначальной тьмы — была дана сила исцелять словом настолько огромная, что он даже мог вернуть недалеко ушедшую душу.