И жили они долго и счастливо

Дмитриевна Алёна

Кощей помолчал немного, потом ответил:

— После Велесовой ночи. Хорошее время, чтобы уйти.

В груди у Василисы йокнуло и оборвалось. Последний день октября. Ей осталось провести здесь всего два месяца.

— Наверное, мне нужно сказать Баюну, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее.

— Нет, — возразил Кощей. — Никто не должен пока знать. Наш недоброжелатель должен быть уверен, что у него в запасе полно времени. Если он узнает, что это не так, то он может снова проявить себя. Мы скажем Баюну в середине октября.

«Я даже не успею с ними как следует попрощаться, — подумала Василиса. — С другой стороны,

разве чтобы попрощаться, обязательно говорить о том, что именно это ты и делаешь?»

Она могла бы подарить им всем что-то ценное, важное. Пусть смотрят и вспоминают. Это надо было хорошо обдумать.

— Василиса, если ты не уверена… — начал Кощей, но она перебила.

— Я уверена. Какая вторая новость?

Он вздохнул, вглядываясь в нее, потом продолжил.

— Пока тебя не было, я совсем запустил дела в Нави. Не хотел отлучаться из дома надолго. Мне нужно сходить туда на несколько дней. Опять же ты можешь пойти со мной.

Василиса покачала головой.

— Я буду появляться только в Конторе и здесь. И там, и тут я в безопасности. Все будет хорошо. Иди и не волнуйся. И ты обещал мне хорошую новость, могу я ее услышать?

Кощей кивнул и неожиданно его лицо озарила широкая искренняя улыбка. Василиса удивленно воззрилась на него: такое проявление эмоций было ее мужу несвойственно.

— Я до сих пор жив, — сказал он.

— Не поняла, — нахмурилась она.

— Видишь ли, — усмехнулся Кощей, будто сам не до конца верил в том, что говорит, — круг волхвов подразумевает, что те, кто прошли через него, не могут причинить друг другу вред, не понеся равноценной кары. Но прошло почти два дня с тех пор, как я убил Марью, и со мной до сих пор ничего не случилось. Вряд ли бы, конечно, я действительно умер, но не думаю, что мое бессмертие спасло бы меня от страданий, назначенных богами. И с ней тоже так ничего и не сталось, несмотря на то, что она сделала со мной.

— И что это значит? — спросила Василиса.

Она уже начала понимать, но боялась надеяться, а вдруг ошиблась…

— Что что-то тогда пошло не так, и боги отказались нас поженить. Понятие не имею, что. Но я не был двоеженцем, и этот факт меня беспредельно радует. Ты моя жена. Только ты. Во всех мирах.

— Ох… — Василиса сжала виски руками, пытаясь это переварить.

Пятнадцать лет она прожила с мыслью о том, что возможно у Кощея есть другая жена, назначенная ему богами, и эта мысль так или иначе портила ей жизнь. А теперь выходило, что Марья все-таки перестала быть женой Кощея в тот момент, когда предала его. Светский брак был расторгнут, в то время как нерушимый магический так и остался незаключен. Следовательно, после этого Моревна перестала быть царицей в Нави. А значит, все эти годы у Василисы были абсолютно все права и на Кощея, и на трон.

Жаль, она не могла апеллировать к этому в землянке у Марьи. С другой стороны, тогда бы она вряд ли дожила до прибытия помощи.

— Пойдем в спальню, — попросила Василиса, протянув мужу руку. — Пойдем, пожалуйста.

— Да, — кивнул Кощей, поднимаясь следом и улыбнулся обещающе. — И я сам нанесу на тебя руны.

***

В кабинет Баюна Сокол зашел много позже, чем официально закончился его рабочий день.

— Если можно, то побыстрее, — раздраженно попросил он, — меня Настя дома ждет.

— Довольно, — мрачно произнес Баюн.

— Что довольно? — не понял Сокол. — Ты опять про вчерашнее? Впервые

за все время работы здесь я позволил себе лишнего, и сколько мне теперь терпеть от тебя нотации? Ты дал мне выходной, я распорядился им по своему усмотрению. Больше такого не повторится. Так что давай уже закроем этот вопрос.

— Я не об этом, — оборвал его Баюн. — Я о твоей службе. Довольно.

В повисшей тишине им обоим показалось, что раздался звук лопнувший цепи. Какое-то время Сокол просто молча смотрел на Баюна. Потом отошел к стоящим у стенке стульям и сел.

— И поскольку распирающая тебя благодарность явно перекрыла тебе горло и мешает сказать спасибо, то уж дослушай до конца, — зло оборвал тишину Баюн. — То, что сделал Кощей, не должно повториться. Это слишком опасно для нас всех. Я снимаю с тебя обязательства, твоя клятва исполнена, ты мне больше ничего не должен. И ты можешь собирать вещи и убираться в тридевятый, если хочешь. Только вот… — Баюн махнул хвостом, выдавая беспокойство, но собрался и продолжил. — Только вот заменить мне тебя некем, ты и сам это знаешь. Григорий хорош, но до тебя ему расти и расти. А что тут начнется без тебя… Ну, думаю, это ты лучше меня представляешь. Так что если все же решишь уйти…

Сокол все сидел, уставившись перед собой.

— Ну что молчишь? — гаркнул Баюн. — Язык проглотил? Или без моей команды говорить разучился?

Финист моргнул. Потом поднял голову и посмотрел Баюну прямо в глаза, но как-то странно, словно видел перед собой не кота, а нечто другое.

— А я и уйду, — твердо сказал он, а потом забормотал, прерываясь и сбиваясь, выдавая неоформленный поток мыслей. — Вот прямо завтра… Нет, завтра не получится, там два дела надо дооформить… Послезавтра. Послезавтра возьму и уйду... На три недели. Нет… На три много, потом не разгребу. На две... Возьму Настю и рвану с ней в отпуск. У Тихомира дом в лесу, специально так строил, чтобы никто ему учиться не мешал, вот пусть он временно у Светозара поживет, проникнется прелестями семейной жизни. Конечно, это отобьет у него охоту жениться еще лет на десять, если не больше, ну да ничего... И Яра у Светозара поживет, им там одним меньше, одним больше, они и не заметят, а ей весело будет… А мы с Настей вдвоем побудем, да. Нам это давно нужно. Вот так.

Сокол встал и покачнулся.

— Спасибо, — вдруг сказал он, и взгляд его прояснился. — Спасибо, что спас ее тогда. Она сегодня с утра меня спросила, виню ли я ее за то, что мне пришлось нести тебе службу. Вот дурная, да? Как будто бы без нее я смог бы жить дальше.

— Светлые, — вздохнул Баюн, заметно расслабляясь. — Что с вами не так? Любите друг друга, жертвуете ради друг друга. И еще счастливы при этом. Надеюсь, ты ей то же что и мне сказал.

Сокол усмехнулся.

— Сказал. И еще много раз скажу за следующие две недели. Все, пошел я. Настя ждет. Завтра часов в пять утра здесь буду, надо будет распоряжения раздать и бумаги кое-какие закончить, и… Спасибо.

— За что на этот раз? За то, что тридцать лет тебя использовал?

Сокол засмеялся.

— А ты меня использовал? Ну вот, а я и не заметил. Темные… Знаешь, что с вами не так? Вы просить не умеете, думаете, если просто попросите, то вам обязательно откажут, или потребуют что взамен, или предадут в процессе. По себе, наверное, судите. Но если бы мир был устроен так, то он давно бы рухнул. Все, пошел я. Надо Настю обрадовать. Главное, чтобы не решила, что я опять напился…

И он, бормоча, вышел из кабинета.