I. Черная жемчужина
Шрифт:
"Нет! Он не должен был этого понять, – мысленно успокаивала себя Изабелла. – Он просто видел меня в окне в маске и костюме, поэтому и бросил сюда записку".
Она поежилась от воспоминаний о том, как нож, пролетев в нескольких сантиметрах от ее волос, воткнулся в стену, и поспешила забраться под одеяло.
Мечущиеся в сознании думы не давали заснуть. Девушка никак не могла поверить в то, что в ее голове могла зародиться такая опасная затея. И не только зародиться, но и воплотиться в жизнь. А если бы ее схватил отряд Монтесеро? Как бы прошел праздничный обед? И состоялся ли он бы вообще? И что бы с ней было сегодня, если бы Зорро не появился так вовремя и не защитил ее?..
Изабелла
Она провела на этой земле неполных два дня, однако успела пережить столько, сколько не случалось с ней за всю ее жизнь. Но главное, что лишало ее разум покоя, это ее фантазия, оживший ночной мираж, столько раз приходивший к ней во сне в ее дворцовые покои. Он действительно был таким, каким она увидела его здесь. Как такое могло произойти? Ведь она лишь слышала легенды о его имени и даже не представляла себе, как он может выглядеть. И все же она не ошиблась ни в одной его линии, ни в одном изгибе…
Он вышел из ее сна. Вышел из ее сознания. Манящий, опасный, завораживающий. Герой в черном. Герой в маске. Зорро.
***
Первой, кого принцесса увидела с утра, была, как обычно, Керолайн.
– Ты, конечно, еще не знаешь кое-чего интересного, – лукаво произнесла подруга.
– Выкладывай! – резко села на кровати Изабелла.
– Весь Эль Пуэбло с самого утра обсуждает вчерашнее происшествие, и… – выдержала Кери драматическую паузу, – ту красную розу, которую Зорро положил к твоим ногам, – с пафосом завершила она сообщение, ткнув почти прозрачным пальчиком в невесть откуда взявшуюся на комоде принцессы вазу с пресловутым растением.
– Какой ужас!
– Почему?
– Меньше всего сейчас нужно оказаться причастной к каким бы то ни было слухам.
– Кто-то встал не с той ноги? – обиделась Кери, ожидая от своей принцессы совершенно другой реакции. – Между прочим, пока Ее Высочество изволили почивать, я успела кое-что выяснить.
Фрейлина многозначительно взглянула на подругу и традиционно замолчала.
– И что же это? – безысходно вздохнула Изабелла.
Кери безмерно оживилась и тут же принялась вываливать на голову покорившейся обстоятельствам слушательницы обозы подцепленной где-то информации.
– Как ты, наверное, догадываешься, твой вчерашний ухажер считается самым желанным мужчиной в Калифорнии.
– Неудивительно, – вставила Изабелла, вспоминая облик молодого человека. – Правда, ты кое в чем ошиблась.
– В чем?
– Мы с ним едва знакомы. Поэтому, пожалуйста, без фамильярно…
– Ты портишь мой рассказ! – возникла Керолайн, но тут же угомонилась, предвкушая, какое впечатление должна была произвести следующая новость. – И, конечно же, ты не знаешь, что добрая половина незамужних прелестниц Калифорнии жаждет увидеть его в качестве супруга…
– Супруга? – вырвалось у принцессы, представившей себе ту несчастную, которая будет обречена днем и ночью сгорать в пронзительном взгляде зеленых глаз.
– Да, он не женат, – с радостью пояснила фрейлина, трактуя на собственный лад столь бурную реакцию принцессы. – Молоденькие глупые девчонки, – продолжила она, явно не причисляя себя к их числу, – говорят, что он ищет какую-то единственную и неповторимую, но ведь умные девушки, вроде нас с тобой, понимают, что ему просто не хочется расставаться со свободой. Кстати говоря, – фонтанировала сведениями Керолайн, – твоему герою с некоторого времени стало катастрофически не везти.
– И почему же? – решила в корне пресечь выжидающее молчание Изабелла.
– Кроме гарнизона Калифорнии под началом Монтесеро, на него
Но этого было достаточно. Изабелла фыркнула и тоже повалилась на кровать, представляя в красках женскую облаву на неотразимого героя. Слезы брызнули из глаз подруг, когда им одновременно пришла в голову мысль о том, какое выражение лица было бы у несчастной жертвы, ведомой на веревках к свадебному алтарю, поэтому следующие пять минут прошли в безмолвных сотрясаниях, после чего, растирая и без того покрасневшие глаза, Керолайн завершила повествование:
– Если бы ты только слышала, какие попытки предпринимали отчаявшиеся женщины, чтобы завладеть неуловимым Зорро. Даже Монтесеро с его изощренными стратегиями не приснилось бы такое и в страшном сне.
– Откуда ты все это узнала? – спросила принцесса, держась за немилосердно болевший живот.
– Служанкам можно проходить туда, куда привилегированным особам вход закрыт, – приосанилась подруга.
– Ты фрейлина, – напомнила принцесса.
– Но при этом, – демонстративно пропустила мимо ушей заявление принцессы Кери, – он ни разу не был замечен в компрометирующих ситуациях. Хотя, безусловно, они случаются постоянно.
– В смысле?
– Боже мой! Ты что, совсем ничего не понимаешь? – затрубила Керолайн. – Ему ведь не семнадцать лет, как тебе. Хотя, не сомневаюсь, что и в шестнадцать он уже не был мальчиком.
Подруги, сами того не ожидая, подобрались к любимой теме. Однако ни та, ни другая толком не знали, что именно значило быть мужчиной или женщиной. В основном информация исходила от Керолайн, имевшей доступ ко всем закоулкам дворца, а главным образом, к кухне, где в течение дня обсуждались самые интересные вещи. Само собой, данная тема была строжайше запрещена при дворе, однако для слуг эта преграда была условной, вот почему, узнав что-нибудь новенькое, Керолайн тут же неслась к принцессе, и всю ночь напролет они со всех сторон обмусоливали два или три раздобытых предложения. А весь следующий день девушки, неимоверно гордые полученными знаниями, перешептывались и перемигивались по любому поводу, ежеминутно получая замечания и одергивания гувернанток.
Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что случилось с фрейлиной несколько лет назад.
Было около полуночи. Керолайн, никому не доверявшая принадлежности Изабеллы, уже почти заканчивала мыть ее посуду, когда на кухню зашел придворный садовник.
– Нет ли чего-нибудь перекусить? – тихо спросил он. – Я только что закончил работу.
Служанка сжалилась над юношей, потому что хорошо знала, как ревностно относился к порядку король Георг. Особенно сильно он любил свой сад, который доверял только садовнику Томасу. Молодой человек работал целыми днями, не покладая рук, но справедливости ради надо отметить, что и жалованье его отличалось от ряда других слуг. Монарх даже несколько раз приглашал его к столу, хвастаясь своим садом перед именитыми гостями, а Томас со временем начал говорить "наш сад", имея в виду короля и себя. Некоторые завистливые личности довели эту фразу до высочайшего слуха, надеясь на справедливый гнев владыки, однако последний рассердился на доносчиков и немедленно прогнал со двора. Томаса же он приблизил еще больше и с тех пор завтракал только в его обществе. И горе было тому, кто осмеливался прервать их увлекательную беседу о новейших достижениях садоводства!