И.О. Злой Королевы
Шрифт:
— Видишь? — спросила я, подняв руку. — Моргата по-прежнему во мне. А ты – шпион. Я тебе не верю!
— Мара, мы в Драконьем Гнезде! — Эвейн держался за щеку. — Здесь не лгут!
— Не лжешь, — согласилась я, — но и не договариваешь! Втерся к нам в доверие и шпионишь! А что изменилось-то? Ну влюбился, с кем не бывает. Доносить-то ты не перестал!
— Я не могу не… передавать сведения. Все, что я вижу, видит и Верховный Жрец! Снять его чары мне не по силам.
— Чудненько! Вот давай на этом замечательном моменте и разойдемся! Ты покинешь Вайсдан! Немедленно!
— Ты не понимаешь, Мара! Только я сумею вас защитить! Я знаю Орден…
— Ха! Сначала напакостил, теперь защищать собрался!
— Я знаю, как мыслят наемники… — договорил паладин. — Когда-то сам им был…
— А Жрец? Сведения-то ты передавал, а что задумал ваш Верховный, можешь сказать?
— Кажется, да.
Короткий кивок паладина меня обескуражил.
— И что? — растерявшись, спросила я.
— Он скоро придет, явится сюда сам… — Эвейн смотрел мне в глаза. — Фан Эрейн любопытен и не очень доверяет помощникам, он захочет сам посмотреть на выжившую Моргату-Неморгату.
— Открой рот.
— Зачем?
— Загляну и проверю, не покрылся ли язык типунами.
— Мара, драконы не так наказывают за ложь.
— Откуда мне знать, как они наказывают!
— Вот именно. Ты не знаешь. Смеешься… шутишь… удивляешься простым вещам… Потеря памяти не могла бы так изменить личность.
— Даже проклятое серебро и хрустальный гроб?
Эвейн изменился в лице:
— Я не знал.
— Зеркало показало. В том гробу твоя невеста… И семь очаровательных гномиков куют серебряные цепи.
— Ты снова шутишь.
— Это горький юмор.
— Но человеческий. Шутки Моргаты… их до сих пор вспоминают с содроганием, особенно гномы. Сами виноваты, конечно…
— Так вот почему они так ее не любят.
— Они сами решили однажды пошутить с Моргатой. Королева потребовала от них объяснений в связи с несколькими трагическими случаями… там присутствовало проклятое серебро. Вместо себя, гномы отправили в замок Дун диких троллей, нарядив тех послами. Написали в сопроводительном свитке, что с бабами переговоров не ведут, дескать, те только рыдать и умеют. В ответ Моргата послала на гору Медж своих драконов. Драконы открыли родники, и вода затопила серебряные копи. Шахтеры едва спаслись. Она оставила им сообщение: жаль, мол, что так получилось – это не вода, а горькие бабские слезы, много их пролилось, когда подданные королевы погибли от проклятого серебра.
— Смешно, — согласилась я. — Юмор только… специфический.
— Мара, пойми, после обезмаживания маги обычно гибнут, сгорают, не в состоянии справиться с потерей части себя. А ты жива! Как получилось, что Галата тебе подчинилась? А Зеркало? А лук? Как ты нашла детей короля? Ты не Моргата, а владеешь ее вещами. Что за магия? — Эвейн потряс головой. — Захват тела? Подавление души?
Я прокашлялась и громко сообщила, воздев руки к небу:
— Клянусь, что не крала это тело намеренно, не подавляла и… вообще! Жила, никого не трогала. Собиралась
— Мара…
— Поклянись, что поможешь, загладишь вину!
— Клянусь, только не прогоняйте меня, — без раздумий выдохнул Эвейн.
Над раскрытой ладонью паладина поднялось золотистое облако. Оно разделилось на сгустки, из которых соткались древние руны.
— Клянусь, — склонив голову, повторил Эвейн, — отныне и до самой смерти служить Морре Этерии Моргате, Катарине тейр Вайслан, защищать ее и почитать. Хранить ее тайны. Исполнять приказы и именовать единственной Прекрасной Дамой рыцаря Габриэля Эвейна тейр Фэрэля до конца дней его. Ей я вручаю свой меч, свою честь и свою жизнь.
Паладин извлек из ножен свое оружие и подал его на ладонях. Золотые руны, словно рой бабочек, запорхали над лезвием.
— Прошу, будьте поаккуратнее, дева Мара, — процедил Эвейн сквозь зубы, присев на одно колено, — просто коснитесь мечом моего плеча. Не надо ничего… рубить, как бы вам не хотелось.
— Как опытный посвящатель мальчишек в оруженосцев и паладинов в Рыцарей Сердца, обещаю, что твои голова и шея не пострадают, — пообещала я. И не удержалась, сладко протянув: — Габриэль.
Паладина слегка перекосило.
— Родовое имя, — буркнул он. — В честь деда. Терпеть его не могу. Их обоих. И деда, и имя.
Я коснулась плеча Эвейна кончиком меча. Руны послушно втянулись в оружие, растворившись в блеске стали. И как мне понять, что ритуал совершен? Я девушка неместная, меня всякий обмануть может.
«Клятва принесена, — подтвердила с высоты Галата. — Вы связаны магией».
Дракониха указала на большую поляну, где возжелала отдохнуть перед обратной дорогой, мы спустились к реке и побрели к месту встречи.
— Ты совершил большую глупость, — сухо заметила я. — Ты же сам понимаешь, что идешь против Ордена? Зачем? Впрочем, это в моих интересах, поэтому продолжай. Хотя… я все равно тебе не верю.
— И даже такая ты не Моргата, — весело усмехнулся Эвейн. — Кто же ты, Мара?
— Это зависит от того, насколько сильна твоя клятва.
— Если я ее нарушу, ну, скажем так… магия от меня отвернется. Это… больно и чревато… последствиями.
— Я действительно… что-то для тебя значу? — мой голос дрогнул, пришлось даже отвернуться, чтобы не выдать… волнения.
— Я выбрал тебя Дамой Сердца, какие еще нужны доказательства? Ладно, ладно! Ты права: сплошная корысть, признаюсь, — Эвейн заложил руки за спину и снисходительно улыбнулся. — Поцелуй был… эмоциональным порывом… ты такая милая, когда злишься. Ритуал? Я давно искал ту, кому смогу посвятить свое оружие. Рано или поздно рыцарю положено избрать Прекрасную Даму. Хорошо, если она знатна, одарена и замужем – поскольку это престижно и для мужей, некоторые из них готовы замолвить где надо словечко за преданного поклонника жены и хорошо продвинуть его по службе. Своей земли у меня нет…