Иан К. Эсслемонт Печаль Танцора
Шрифт:
Прежде это были гордые хищники, красный сокол и пустельга. Теперь же они валялись мертвыми, окровавленными тушками. Он заметил кровь на стене, на краю мансарды. Полез вверх, отказываясь думать вообще - сдерживаясь, пока не окажется на чердаке.
Внутри все оправдало худшие страхи: россыпь перьев, сломанные тела птиц, которых Уллара приютила на своих насестах. Все они погибли, защищая ее; все были разрублены или со свернутыми шеями. Среди трупиков лежала сама Уллара, руки и ноги связаны. Он бережно снял веревки, освобождая посиневшие конечности, перевернул
Следующее, что он смутно запомнил - как кто-то твердит "прости" снова и снова, хриплым слабым голосом, пока он прижимает ее к груди, качая в объятиях. Рубашка промокла от слез.
– Мне так жаль, - растерянно шептала эта жалкая личность.
– Моя вина. Во всем моя вина.
Он гладил ей руки и стопы, возвращая к жизни. Девушка пошевелилась, когда кровь вернулась в вены, принося боль. Дорин нашел тряпку и обвязал ей голову, закрыв ужасные дыры на месте глаз.
Он остался там на ночь, лелея ее голову на коленях. Поправил ей одежду, положил руки на грудь и сел рядом, не сводя взора. И наконец, тяжко моргнув, пришел в себя. Осторожно вытащил веревку, которой ее связали, и смотал.
Отличный отрезок, тонкая прочная конопля. Похоже, громилы Панга принесли ее с собой.
Он тоже найдет ей применение.
Непонятно, сколько он просидел, держа ладонь на ее лбу. Похоже, это было лишь началом отбытия срока. Пришел рассвет, а он сидел. Однажды сверху раздался резкий крик большой птицы, и он понял, что Горный Король выжил.
Ощутив утреннее тепло, она пошевелилась. Руки потянулись к глазам, но он поймал их и осторожно вернул на грудь.
Уллара попыталась что-то сказать, закашлялась и начала снова: - Они передали, что это лишь предупреждение.
Он кивнул и внутренне задрожал, поняв: она уже не сможет этого увидеть. Вообще ничего не увидит. Глотнул, смачивая изодранное горло.
– Понятно.
– Знаешь, они предложили выбор, - сказала она ужасно спокойным голосом.
– Руки или глаза... но я их обхитрила, выбрала глаза.
Дорин затрясся. Казалось, пол под ними скользит, превращаясь в нечто темное, стихийно-дикое.
– Слушай, Уллара. Я беру тебя с собой. Я могу тебя спрятать. Знаю, где...
– Нет.
– Не глупи. Я точно могу тебя спрятать. Надежно.
– Нет.
– Она поднесла руку к его лицу, нежно погладив, обласкав.
– Найди его, - шепнула она, сжав зубы.
– Найди и убей.
Дорин вновь содрогнулся, теперь от ярости, вместившейся в это юное стройное тело. Казалось, она пылает в его руках. Удивляться ли, что хищные птицы слетались к ней? Они узнали родственный дух.
– Да. Да. Убью.
Она обмякла на его коленях.
– Хорошо.
– Отвела руки.
– Иди же.
– Уллара! А что ты?
– Все будет в порядке. Мой отец внизу - боится войти, да. Но не беспокойся. Я позову его.
– Но...
– Иди. Найди его. Он думал, нас с тобой можно запугать. Он ошибся. Не понял, кто мы такие.
– Она вырвалась из объятий и села.
– Иди. Не возвращайся, пока он жив.
Пристыженный этим
– Да. И... Мне жаль. Я не понимал тебя.
– Да, не понимал. А теперь поздно. Теперь все, что нам осталось - месть и охота. Иди же.
Он с трудом встал.
– Уллара...
– Иди.
Дорин опустил голову.
– Да. Я найду его.
– Согнулся, целуя ее лоб над кровавой тряпкой, и спустился в переулок.
Едва нога встала на грязную мостовую, какой-то звук заставил его обернуться. Нищий бродяга зашевелился под рваным одеялом и поднялся, кашляя. Выпрямил спину и обрел привычную форму старообразного Ву. Маг поглядел на мансарду и склонил голову, сложил руки на животе.
– Мне жаль, - пробормотал он.
– Она была невинна.
– Да.
– Дорин кивнул.
– Была.
– Задрожал, вдыхая - и шумно выдохнул, словно отпуская все, что было - все желания, все глупые амбиции и мечты о величии, все детские грезы. Все расчеты на будущее.
– Вина на мне.
– Не казни себя.
– Пойди я против Панга, как советовал ты, и ничего не случилось бы.
– Нельзя сказать с уверенностью...
Он нахмурился, ощущая раздражение.
– Что ты забыл здесь?
– Беспокоился, не сделаешь ли ты чего плохого.
– Ты точно знаешь, что я намерен сделать.
– Отсюда и беспокойство.
– Кажется, ты хотел смерти Панга.
– Разумеется. Но не твоей смерти. Дорин, не будем спешить...
Он подумал о ее изящной фигуре - столь хрупкой, столь крошечной - и затряс головой. Ослепление. Ужасное, мерзкое, жестокое истязание. Кто может так калечить невинную душу?
– Все переменилось.
"Дорин умер на том чердаке".
– А, вижу. Как скажешь. Давай задумаемся всего на миг...
– Нет. Хватит планов и замыслов. Погляди, чего стоило промедление. Я с этим покончил. Ухожу сейчас же.
– Он прямо поглядел на мага из Даль Хона.
– Ты со мной или нет?
– Разумеется с тобой, как и всегда. Но прошу ради любви богов - погоди хотя бы одну ночь. Умоляю.
Дорин прошел мимо него в узкую аллею.
– Тогда на закате, - согласился он недовольно. Глаз что-то заметил среди мусора; ассасин склонился и подобрал это. Птичья лапа с когтями, вырванная или отрубленная у владельца. Кровь еще блестела на черных, загнутых, как крючки, когтях. Он всмотрелся в зловещий объект - и сунул за рубаху.
– Давай подготовимся, - предложил Ву, подхватывая свою короткую трость.
Наверху Уллара ощупала пол перед собой, осторожно проползла по соломе, разведывая дорогу к окну. У стены выпрямилась и огладила подоконник. Подставила лицо теплому бризу.
– Приди, - прошептала она ветру.
Вскоре дерзкий крик птицы разорвал небо, широкие крылья колыхнули воздух. Пернатая фигура виднелась на соседней кровле.
Уллара поднесла руки к лицу, размотала тряпку. Когда бинт упал, поглядела на ладони, будто удивляясь, и повернула голову к крышам города.