Идеально неидеальная любовь
Шрифт:
– Кили, а ты думаешь, что Макс там лежит весь из себя здоровый и живой?! Ему только разъяренной служанки своей будущей жены не хватало в спальне!
Кили, Белус? Кажется, под дверью моей спальни целая толпа. Имена казались смутно знакомыми, но в том состоянии, в котором я сейчас находился, вспомнить, где я их слышал никак не получалось.
– Сам напросился! – Фыркнула женщина, после чего из коридора раздался звук падения, тихие ругательства Рэна… Да точно Рэна, я его голос прекрасно узнал! И дверь распахнулась,
Хотя мне это было не важно. Мысли зацепились за фразу, что Олия на грани смерти, и я никак не мог сосредоточиться ни на чем другом. Хотя, как минимум, стоило бы задаться вопросом: а прикрыт ли мой зад? Ведь в спальню, как ни крути, вошла молодая риса. Еще только не хватало смущать незнакомку своим видом.
Легкие стремительные шаги зазвучали со стороны входа в спальню, и уже через пять йот я увидел молоденькую, но крайне разъяренную девушку в простом платье служанки.
– Доброго маха, Максимиан-упрямый-тип-Кейд!
– М-м-м. – Смог я выдавить из себя, надеюсь, что приветственное.
– Подыхаешь? – Склонив голову набок, девушка чуть прищурилась. – Не надейся даже. Ты у меня выживешь. И признаешь, как был не прав. И еще на коленях будешь перед Олией просить прощения за свою неосторожность и за то, что ей пришлось пережить по твоей вине! А потом женишься на ней, понял?!
– Ч… Что… Олия?
Говорить я мог с трудом. Каждый глубокий вздох отдавался кипучей болью в спине. Горло было сорвано. Во рту дикая сухость, а язык, казалось, распух и совершенно меня не слушался. Да и я мало что успевал понять из сказанного. Только имя Олии заставляло сосредоточиться на словах незнакомки. А еще тот факт, что моей идеальной будущей жене – ведь про свадьбу говорит эта риса? – что-то угрожает.
– Что с Олией?
– Ты еще и спрашиваешь! – Она отвернулась и, возмущенно всплеснув руками, сказала кому-то в спальне: – Он еще спрашивает, что с ней!
– Конечно, спрашивает. Он в себя пришел не далее, как полмаха назад, и то не до конца. Но у Макса есть особенность – слишком высокая сопротивляемость сонным чарам.
– Да мне плевать! Лучше объясни-ка мне, какого проклятого хорса ты посмел тянуть мои силы, которые так нужны для лечения Олии?
– Потому что без них этот упрямец бы не выжил!
– Рэн? – хриплым голосом позвал своего слугу. – Что происходит?
– Все в порядке, господин Кейд. Эта назойливая особа скоро уйдет.
– Хорса с два я куда-то уйду, пока не скажу этому упрямцу все, что думаю о нем!
– Он все равно половину не запомнит, а вторую не поймет, Кили. Смотри.
После этих слов Рэн, стоявший по другую сторону кровати, там, куда я никак не мог повернуться, что-то снял с моей спины. Как я не пытался сдержать болезненный стон, едва не перешедший в крик, мне не удалось.
– И? Чем ты меня хочешь удивить? – Девушка была хладнокровнее многих мне знакомых боевых магов.
– Что? – Вот теперь в голосе Рэна послышалось настоящее удивление. Даже нотки испуга я смог различить. А может, они мне показались?
– А ты как хотел, дорогой мой? Парочка у нас хоть и упрямая, но все же уверенно сближаются. А любое сближение между избранными ведет к чему?
– К усилению связи, – со вздохом прошептал Рэн. – Я не знал, что они так далеко зашли. Максимиан никогда не обсуждает свои отношения с женщинами. Ни с кем.
– По… Потому что это… Это… Личное, – смог высказать свое мнение.
– Конечно личное, герой. Кто же спорит? Но из-за твоего личного сейчас страдаешь не ты один.
– Что с Олией?!
– Что ты знаешь о ее даре богов?
– Не…
– Не знаешь? Ну так слушай! Она чувствует все, что с тобой происходит. Каждое твое яркое физическое проявление. Представляешь?
– Не-ет. Чт… Что это значит?
– Каждая твоя драка, каждое твое похмелье, каждое возбуждение и то, чем оно, как правило, заканчивалось. Твоя боль становилась ее болью. Твое удовольствие. Твои болезни. Все это Олия проживала вместе с тобой.
– Не бы..ло жен..щин. – Я нахмурился. – После на…нашего знаком..ства не было.
– Ой, пра-а-авда? – Риса насмешливо фыркнула. – Ну, я за тебя рада. Только это ты свой дар получил совсем недавно, судя по всему. А Олия живет с ним уже десять циклов.
– Как? – Это спросил не я. Это Рэн не сдержал изумленного восклика. Но я был ему крайне благодарен. Говорить было трудно. А знать, почему так получилось, очень нужно было.
Рэна двушка проигнорировала, но все же ответила, при этом глядя в мои затуманенные болью глаза.
– Потому что дары активируются, только когда вы, избранники богов, начинаете симпатизировать друг другу. То есть тебе все десять циклов было плевать на некую Олию Баше, а ты ей понравился еще в круг вашего знакомства. И ведь так сильно понравился, что она не смогла отказаться от наивной подростковой влюбленности за всё это время.
– Я… Я нравлюсь ей?
– Идиот! Она влюблена в тебя! И уже давно. И чем больше между вами чувств, тем сильнее проявляется дар!
– А… Как же… Она сама… Ударила меня. По лицу.
– Моя девочка привыкла делить с тобой боль. И если решилась на пощечину, значит заслужил.
В голове метались мысли. Хаотичные, разрозненные. Их не получалось собрать воедино, и от этого я злился. Вспоминал хлесткую пощечину, и как Олия после этого прижала руку к щеке. Тогда я подумал, что это был испуг, вызванный ее выходкой. А оказывается… Холодный, липкий страх сковал меня. Я понял, наконец, что происходит с Олией. Что произошло с ней по моей вине.