Идеальный дуэт. Кода

Хартманн Дженнифер

Как только статус недвижимости сменился на аренду с правом выкупа, я ухватилась за эту возможность. Я никогда прежде не имела склонности совершать меняющие всю жизнь покупки, не проконсультировавшись со всеми, с кем когда-либо пересекалась, и не гугля все «за» и «против» до ломоты в пальцах.

Однако я просто поняла, что это – правильное решение. Я любила свою квартиру на две спальни. Я любила все ее тысячу сто квадратных футов [4] , от солнечной кухоньки с обеденным столом до очаровательного балкончика с яркими

ящиками для цветов и сказочными видами на океан. Это был мой собственный кусочек рая. Это было физическое доказательство того, что я вернула себе контроль над своей жизнью. В то время как моя старая квартирка в Нью-Йорке символизировала тот факт, что я пережила Иэна Мастерсона, мое новое жилье в кондоминиуме обозначало то, что я пережила саму себя.

4

Примерно 102 кв. метра.

Раздалось мурчание Мисти, и старая кошка обернулась вокруг моих лодыжек. Я в ужасе посмотрела вниз, заметив, что это животное наступило в желтую краску и оставило миниатюрные отпечатки лап по всему полу гостиной. Я застонала, сдувая с глаз небрежную прядку волос, и наклонилась, чтобы взять на руки заляпанную краской кошку.

– Ох, Мисти. Давай тебя почистим. – Я отнесла Мисти на кухню и вытерла ей лапы над раковиной влажным бумажным полотенцем.

Когда я опустила кошку обратно на пол, мой взгляд прошелся по стопке почты, лежащей на кухонной стойке.

В ответ на меня уставился последний номер журнала People, и от его обложки мой желудок сделал сальто.

«Ноа Хейз: от сенсации «Стоп-кадра» до подозреваемого в убийстве».

Я перебрала стопку почты, вытаскивая из нее разные желтые журналы, все с одинаковыми титульными историями.

«Убил ли Ноа Хейз свою жену?»

«Ноа Хейз: любящий отец или жестокий убийца?»

«Неужели любимая рок-звезда Америки – хладнокровный убийца?»

В моих венах закипел гнев, и я швырнула журналы в мусорку. Меня затошнило.

Я пристально следила за жизнью Ноа через соцсети и новостные заголовки в течение всего прошедшего года. Полиция так и не нашла подозреваемого в убийстве Бет, поэтому они обратили свое внимание на самого Ноа Хейза. По всей видимости, в алиби Ноа оставалось временное окно, за которое никто не мог поручиться.

Они полагали, что он ушел с бейсбольного матча своего сына, чтобы хладнокровно заколоть свою жену, пока двое его детей ждали в машине. А потом он средь бела дня съездил домой, чтобы сменить свою покрытую кровью одежду, и всему этому не было никаких свидетелей.

Это была полная чушь.

Но из нее получались великолепные заголовки.

У них ничего не было на Ноа. Ни орудия убийства, ни подозрительных запросов в интернет-поисковиках, ни записей телефонных разговоров, ни сообщений свидетелей. А пока узколобые копы в Управления полиции Джерико превышали служебные полномочия, решив во что бы то ни стало извалять имя Ноа в грязи, настоящий

убийца все еще разгуливал на свободе.

Прислонившись к стойке, я стиснула ладонями гранитную столешницу с такой яростью, что костяшки побелели.

Ноа позвонил мне один раз за этот прошедший год. Всего один. Это было примерно через месяц после того, как я совершила свое унизительное путешествие в Нью-Йорк и очутилась у него на пороге.

– Ты услышишь кое-что обо мне в новостях. Это все неправда. Мне просто важно, чтобы ты это знала, – сказал он мне. Он звучал по-другому – изнуренно и измученно. Изнуренный и измученный незнакомец. – Они думают, что я убил ее, Комбс.

Меня тогда затошнило от ужаса.

Я находилась на винном фестивале с Томасом, Эльзой и ее парнем на месяц, засунув палец в ухо, чтобы заглушить музыку джаз-банда и пьяное хихиканье подруги.

– Ноа… я надеюсь, ты знаешь, что я никогда не поверю во что-то подобное.

Мой голос прозвучал визгливо на фоне шума фестиваля, и Ноа замолчал.

– Ты в порядке? – мягко спросила я. Я выпустила руку Томаса и спряталась в кабинке биотуалета, чтобы хоть мгновение побыть в тишине и отчетливо его слышать. – Я волнуюсь о тебе.

Последовала долгая пауза, прежде чем Ноа ответил:

– Просто пообещай мне, что не поверишь ничему, что услышишь.

– Ну конечно, я обещаю. Ничто в целом свете не заставит меня поверить, что ты вообще смог бы сделать нечто подобное.

Я услышала, как он вздохнул на другом конце линии, возможно, от облегчения. Возможно, просто потому, что устал.

– Челси… Кажется, я знаю, кто это сделал.

По моей коже пробежал холодок, который затем глубоко впитался в кости.

– Кто?

– С Девоном кое-что случилось прямо перед его смертью, и я…

С Девоном?

Голос Ноа затих, не окончив фразу. Я помнила, что взглянула на телефон, чтобы проверить, не оборвался ли звонок.

– Ноа?

– Неважно, – сдал назад он. – Спокойной ночи, Челси.

– Ноа, погоди. Что там с Девоном?

Линия оборвалась. Я смотрела на свой мобильник почти целую минуту, пытаясь переварить то, что сказал мне Ноа. Когда гул фестиваля понемногу снова просочился в мое сознание, я моргнула, грудь моя тяжело вздымалась и опадала из-за панических вдохов. Я отправила ему в сообщении знак вопроса, но он так и не ответил.

До сих пор.

Эльза заколотила в дверь уборной, ее мелодичный голос был сдобрен подтруниванием и чрезмерным количеством красного вина.

– Челси Кооооомбс! Выходи, выходи, где бы ты ни пряталась!

Я вернулась к своим друзьям, спрятав тревогу за фальшивой улыбкой.

– Простите. Друг звонил.

Томас приподнял бровь, как будто бы догадавшись, что я что-то скрываю.

– Все в порядке, красавица?

Нет. Я разрываюсь между тем, чтобы снова вернуться в жизнь моей прежней страсти, и тем, чтобы позволить ему страдать в одиночестве за двенадцать сотен миль отсюда.

Я выбрала последнее, все еще отчаянно стыдясь своей последней неуклюжей попытки его утешить. Каждый день я спрашивала себя, правильный ли сделала выбор.