Идеальный враг
Шрифт:
— Вы там заснули, что ли? Почему не открываете, черти? Ну сколько можно, а?! Долго вас еще ждать?..
У Павла возникло ощущение дежа-вю. И оно только усилилось, когда тяжелые ворота наконец-то дрогнули, заскрежетали, заскрипели, завыли. И снова показалось, что железобетонные балки сейчас не выдержат нагрузки, выворотятся из земли и металлические створки качнутся и плавно завалятся на головы тех, кто оказался внизу.
Но все обошлось.
Ворота устояли, а перед штрафниками открылась прямая асфальтовая дорожка, ведущая
Погрузка не заняла много времени. Штрафники в организованном порядке поднялись на борт, безропотно заняли свои места, позволили сковать ноги. Сержант беседовал со старшим команды сопровождения, подсовывал бумаги для подписи, оформлял передачу.
“Мы словно рабы на галере”, — подумал Павел и закрыл глаза, намереваясь доспать положенное.
Геликоптер мелко дрожал. Режущие воздух винты набирали обороты.
Чья-то рука скользнула по плечу Павла. Негромко прозвучало единственное слово на родном языке:
— Удачи.
Павел открыл глаза, увидел знакомую фигуру. Колька уже уходил. Торопился. Друг детства. Колька Рыбкин.
Уже в воздухе прикованный к соседнему креслу Гнутый позвал его:
— Эй, Писатель! Спишь?
— Дремлю.
— Я все хотел у тебя спросить… Ты бы его убил?
— Кого? — не понял Павел.
— Клопа. Ты бы действительно его убил?
Павел помолчал немного. Ответил:
— Иногда я действительно был готов это сделать. Когда он меня допекал. Я едва сдерживался… Но то обещание прикончить его, когда он заснет… Нет… Я бы не смог…
— А мне казалось иначе.
— Я старался. Клоп не должен был догадаться, что я блефую. Иначе бы выиграл он… Да, это была игра… Сержант Хэллер как-то сказал мне, что каждый человек носит какую-то маску, играет определенную роль. Вот и я тогда надел маску. И, кажется, сыграл убедительно. Вы все мне поверили.
— Слишком убедительно, — пробормотал Гнутый. — Я и сейчас верю.
— Нет. — Павел покачал головой. — Я не могу… Не могу убить человека…
— Но тогда, возле пещеры, ты, как и все мы, стрелял по людям. Мы вместе убили полковника и его бойцов.
— Это другое, — запротестовал Павел.
— Почему?
— Не знаю… Не могу объяснить… — Павел замолчал, пытаясь найти себе какое-то оправдание. Подумал, что у всех погибших солдат остались семьи. Мысль эта была неприятна, неуютна, неудобна. Она была страшна.
Гнутый испытующе смотрел на товарища, ждал. Потом спросил:
— А если бы Клоп был экстерром? Разумной тварью, неотличимой от прочих людей. Тогда смог бы ты его убить?
Павел взглянул на собеседника:
— Не знаю… Мне сложно это представить.
— Почему же? — настаивал на ответе Гнутый. — Ты был знаком с Куртом и Некко. Ты утверждал, что они не люди. Если бы ты раньше знал,
Павел задумался, сказал нерешительно:
— Они слишком похожи на людей. Наверное, я бы не смог… просто так… Вот в бою — если они против нас — это другое дело… Но… Я не знаю! — Он сердито тряхнул головой. — И вообще, почему ты спрашиваешь об этом?
— Просто пытаюсь понять, чем настоящий человек отличается от подделки.
— Эй, вы, там! — Один из охранников поднялся, держась за стену, нашел глазами разболтавшихся штрафников, пригрозил им высоковольтным разрядником. — Замолчите немедленно!
— Слушай, командир! — обратился к нему Гнутый, голосом перекрывая гул двигателей. — Нас в полете кормить собираются?
Охранник осклабился, показывая, что оценил шутку:
— Заткнись, умник! А то так накормлю, что жевать нечем будет!
— Значит, не собираются, — сделал вывод Гнутый и умолк.
Молчать им оставалось еще три часа.
Павел проснулся, когда геликоптер уже приземлился, и сам подивился, насколько крепким был его сон.
— Доброе утро, Писатель, — приветствовал пробудившегося товарища Гнутый.
— Давно стоим? — Павел зевнул.
— Минут двадцать. Что-то не торопятся нас выпускать…
Двигатели молчали. Помаргивала, попискивала сигнализация, предупреждая, что дверь наружу открыта. Впрочем, это было и так ясно: внутренности геликоптера обдувал горячий ветерок. Павел подался вперед, посмотрел в сторону выхода. Там стояли пять человек охраны, курили, повернувшись к штрафникам спиной. За ними можно было рассмотреть какое-то поблескивающее куполообразное строение. И маленький кусочек светящегося неба.
— Где это мы? — громко поинтересовался Павел. Сразу несколько голосов весело хмыкнули.
— Ну ты спросил! — восхитился мрачный Дизель.
— На земле, — предположил Черный Феликс.
— В геликоптере, — добавил кто-то. Остряков здесь хватало.
Охранники не обращали внимания на разговорившихся заключенных. Они оставили свои посты: не оборачиваясь, спокойно курили у выхода, развалившись, отдыхали в креслах, сидели на полу. Один и вовсе, передав оружие товарищу, подтягивался на торчащей из стены трубе. Похоже, они считали, что их работа закончена.
— Эй, друг, не угостишь сигареткой? — позвал Шайтан одного из стражей. Тот обернулся, глянул недовольно на заключенного, ничего не ответил. Все было понятно без слов, все читалось в его взгляде.
— Эх, дорогой, — вздохнул Шайтан. — Зачем так смотришь? Кто знает, может, Аллах сделает так, что завтра ты будешь сидеть на моем месте. А я окажусь на твоем.
— Слушай, мусульманин, — обратился к Шайтану толстяк Че. — Почему бы тебе не помолиться Аллаху? Вдруг он действительно что-нибудь предпримет? Тогда бы я принял твою веру.