Идеалы мисс Райт. Дилогия

Зимняя Кристина

– И при чем тут я и твой брат? – нетерпеливо оборвала я излияния соседки – о парнях она могла вещать часами.

– Я очень хотела попасть в труппу и… – Румита опять замолчала и с обреченностью приговоренного к смерти уставилась куда-то в угол.

– Или ты говоришь, в чем дело, – потребовала я, – или я иду паковать вещи и спать! Уже третий час ночи!

– Я схитрить решила, – шепотом призналась соседка, – купила у старшекурсника с магического факультета повышающий восприимчивость эликсир.

– Зачем? – поразилась я.

– Чтобы сыграть эмоционально, как ты не понимаешь?

– И что, сыграла?

– И утром ты

второпях схватила ту кружку, в которую я добавила зелье, – несчастным голосом закончила сознаваться Руми. – Поняла теперь? Это из-за него ты так странно себя вела. Брат уже знает, поэтому завтра, то есть уже сегодня, ты можешь просто идти на работу. Алекс совсем не злится, он очень за тебя волновался. Мы волновались. Прости меня, пожалуйста! Простишь?

Я помолчала, осмысливая услышанное, и покачала головой.

– Нет!

– Не простишь? – В голубых глазах соседки заблестели слезы, и она жалобно хлюпнула носом, вот-вот готовая разреветься.

– Не пойду! – озвучила свою позицию я. – Не хочу возвращаться в «Вестник». И жить тут больше не стану. Я уже все решила – как только рассветет, съеду из этой квартиры.

– Но, Мэнди-и-и, я больше так не буду! – заканючила Руми. – Честно-честно! Правда-правда! Никогда-никогда!

– Дело не в тебе. Я не сержусь, правда.

И я действительно не сердилась – наоборот, даже как-то успокоилась и приободрилась. Все же я пока еще не совсем сошла с ума, а всего лишь в очередной раз не вовремя очутилась рядом с мисс Ходячей-катастрофой. Произошедшее было вполне в ее духе, просто, находясь бок о бок изо дня в день, я как-то притерпелась и подзабыла об уникальном таланте Фрэйл-младшей втягивать окружающих в свои затеи и при этом всегда оставаться в стороне от последствий. Вот и сегодня вместо нее опозорилась я, а Руми наверняка безо всякого колдовства и в труппу попала, и внимание студента, который ей нравится, привлекла.

Кстати, о позоре! Накануне я так увлеклась планом по борьбе с сиреной, что другие не менее важные вещи ушли в тень, а ведь собиралась выяснить, не подливала ли соседка мне приворотного – с нее вполне сталось бы провернуть подобный фокус как ради шутки, так и по ошибке. Теперь же я внезапно вспомнила свои вчерашние раздумья и, нахмурившись, недобро поинтересовалась:

– А раньше, скажем, во вторник, я никакого твоего чая с добавками случайно не глотнула? Ну-ка, признавайся, что ты мне еще подливала?

– Ничего! – перепугано воскликнула соседка и принялась возмущаться: – Да я… Да как ты могла подумать? Да я бы никогда! Да ты же сама!

– Поклянись! – Я поднялась и, оперевшись руками на столешницу, грозно нависла над Руми.

– Клянусь! Чтоб мне никогда машину не получить!

Я выпрямилась и разочарованно вздохнула – такая удобная версия разрушилась! Учитывая, как страстно мисс Катастрофа мечтала о личном автомобиле, ей можно было верить. А я ведь уже расфантазировалась, что мои вдруг обнаруженные чувства к Алексу такие же ненастоящие, наносные, как сегодняшняя истеричность.

– Ладно, Румита, надеюсь, ты извлечешь из этого урок, – прозвучало на редкость неприятно, будто моими устами заговорила занудная пожилая учительница, – и свою новую соседку не станешь подвергать подобным испытаниям.

– Какую еще новую соседку? – В голосе хулиганки плескалась тоска.

– Ту, что поселится тут вместо меня – вряд ли дядя Рихард позволит тебе жить одной до восемнадцати.

–

Но, Мэнди, мы же все выяснили! Теперь-то ты должна остаться!

– Ничего я не должна, – заявила я убежденно, – и решения не изменю. Так нужно! Так будет правильно. А сейчас, прости, я все-таки пойду к себе.

За моей спиной раздалось несколько тихих всхлипов, но оборачиваться и возвращаться я не стала. Мелкой хулиганке было полезно осознать последствия своей глупости и немного пореветь. Додумалась же – непонятные составы принимать. Хотя если не лицемерить, то чем она хуже меня? В том, что, собираясь опоить герцогиню, я сама стала жертвой экспериментального зелья, просматривалась определенная насмешка судьбы. Эдакий прозрачный намек, что не стоит рыть другому яму, не отрастив сперва крылья. Тем более что творение неведомого студента практически дублировало воздействие того снадобья, которое Руперт втирал в запястье Джине.

Когда красноглазая от рыданий Румита появилась на пороге моей комнаты, я уже успела вытащить из шкафа одежду и часть ее утрамбовать в чемодан.

– Ну что еще? – устало вздохнула я, предвидя очередной виток напрасных уговоров.

– Не волнуйся, упрашивать вернуться в редакцию больше не буду, – мрачно буркнула соседка. – Но я тут подумала… Помнишь, я одалживала тебе платье для премьеры?

– Допустим, – насторожившись, произнесла я.

– Так вот, пришло время вернуть долг! – торжествующе воскликнула Руми и так хищно улыбнулась, что этому оскалу позавидовали бы не только оборотни, но даже драконьи скелеты из музея вымерших видов.

В субботу вечером…

Я уныло рассматривала свое отражение в зеркале и пыталась понять, как умудрилась попасть в такую странную ситуацию. Чем провинилась перед Пресветлой Девой? Может излишним честолюбием? Сидела бы себе в родном захолустье, писала о пирогах в «Летописях Лайтхорроу» – скучно, бесперспективно, но зато вне досягаемости для тайфуна Руми.

Как я позволила себя уговорить? Почему не сумела отбиться от абсурдного требования? Неужели я настолько слабохарактерна? Или подсознательно мне хотелось согласиться? Безрадостные рассуждения, к счастью, нисколько не отражались на моем внешнем виде – никогда прежде я не выглядела настолько шикарно. Всю пятницу преисполненная энтузиазма мисс Фрэйл таскала меня по магазинам, выбирая «то самое» платье. Даже если бы каким-то чудом у меня появились такие огромные деньги, сама я бы никогда не осмелилась приобрести этот поток бело-золотого шелка, мягко струившийся от узкого воротника-стоечки до самого пола. Строгость наряда была обманчива – отсутствие декольте компенсировалось голой спиной, прикрытой лишь переплетением тонких цепочек, а коварная ткань при малейшем движении так льнула к телу, что обрисовывала каждый изгиб.

Сумма, потраченная на платье, бархатную накидку и высокие – до середины плеча – золотистые перчатки, была устрашающей. А если еще добавить счет из салона, где мне пришлось провести полдня, наводя красоту и светский лоск, расходы на мой выход в свет можно было смело сравнивать с годовым бюджетом Лайтхорроу. Честное слово, я всерьез подумала, что будет не лишним намекнуть дяде Рихарду, что он рискует разориться, если не начнет контролировать расходы дочурки. Вот только станет ли Фрэйл-старший меня слушать после сегодняшнего вечера?