Иди и не греши. Сборник
Шрифт:
В тот день сдавали очередной «Детектив», и на обсуждении я заметил присутствие Валеры Хабарова, которого отправил домой думать над нашим шоу. Выступать он не стал, просидел, насупившись, и в конце, когда все поднялись, я даже спросил:
— Валера! Ты чего здесь?
Он помялся и признался:
— Мне сказали, что я должен быть на рабочем месте.
— Кто сказал? — удивился я.
— Валерия Игнатьевна.
Так, понял я. Лера Веневитина или собралась соблазнять молодое дарование, или просто компенсировала на нем свою творческую неполноценность.
— Ладно, если так, — сказал
Он понуро кивнул.
— Ты знаешь певицу Марину Рокшу? — спросил я у него.
— Знаю, конечно, — сказал он.
— Она тебе сильно не нравится?
Он удивленно вскинул брови.
— Почему не нравится? Она поет искренне, это главное.
— Я потому, что она не часто бывает на клиросе, — сказал я.
— Это ее проблемы, — мгновенно насупился он.
— Значит, садись на телефон и найди мне певицу Марину Рокшу, ага?
— Прямо здесь? — переспросил он, кивнув на мой телефон.
— В приемной, — сказал я, — попроси Женечку, она тебе поможет.
— А что ей сказать?
— Что Павел Николаевич Жемчужников мечтает о встрече с нею, — сказал я. — На предмет совместного творчества. Чем туманнее будет сформулирован предлог, тем вернее она клюнет. Действуй!..
Я же вызвал по внутреннему телефону нашего музыкального редактора Юру Малыгина и изложил ему диспозицию вкратце. Юра был известным меломаном, сам когда-то играл в каком-то ансамбле и по сию пору протежировал музыкальную молодежь. Услышав мое предложение, он взвился.
— Паша, это же блеск! Парни сидят без копейки, а таланты ведь явные!.. Конечно, мы скатаем тебе такую программу, что толпа потухнет!..
— Спокойно, — сказал я. — Не надо никого тушить. Хотя я альтруист в душе, но речь идет не о благотворительности. Мне нужны яркие фигуры, и как можно больше разнообразия.
— Я все понял, — заявил он. — Джаз, попса, рок…
— Еще романсы, и народные песни, — добавил я.
— Есть и это, — кивнул Юра, хмыкнув.
— Понимаешь, — сказал я. — Этим шоу я словно демонстрирую свой вкус. А у меня, как ты знаешь, очень тонкий вкус. Пошлятину я не приемлю.
— Обижаешь, Паша, — сказал Юра. — Все будет в точку, у меня тоже тонкий вкус.
— И еще, — добавил я. — Ты знаком с Мариной Рокшей?
— Немного знаком, — кивнул Юра.
— Она сейчас в городе?
— Кажется, да. Ты хочешь ее поиметь?
— Я хочу ее пригласить, — сказал я, скривившись. — У нее рейтинг выше, чем у меня, это надо уважать. Что ты можешь про нее сказать?
Он пожал плечами.
— Голос у нее природный, — сказал он, — но она его не жалеет. Конечно, это, пожалуй, самая крутая наша певица, но в последнее время она начала выдыхаться. Ее раскручивает некий Вадик Симонян, и он ее, как мне кажется, подзагнал. Имей в виду, он потребует очень крутые бабки.
Я пожал плечами.
— Крутой певице — крутые бабки!.. Передачу должен спонсировать город, так что пусть это у них болит голова. Ты с ней общался?
— Да, конечно, — смущенно пробормотал Юра. — Она когда-то даже пела одну мою песню… Но мы разошлись.
— Ты был в нее влюблен? — догадался я.
Он раздраженно вскинул
— Это к делу относится?
— В первую очередь, — сказал я. — Ты не знаешь, от каких мелочей подчас зависит успех передачи.
— Это было давно, — сказал Юра. — Теперь мы даже не близкие друзья. Не смей меня в этом использовать, понял!..
— Ага, — заключил я. — Старые чувства еще тлеют в его сердце!.. Тогда я при случае передам от тебя привет, ага?
— Передавай, — буркнул он.
Он ушел от меня с растревоженными воспоминаниями, а я вскоре отправился домой, прихватив с собою целую папку со сценариями будущих передач. Я терпеть не мог читать рукописи за служебным столом, и потому мой рабочий день продолжался в домашней обстановке. Все сотрудники это знали и старались провернуть все от меня зависящие дела в первой половине рабочего дня.
Не успел я перешагнуть порог квартиры, как раздался телефонный звонок. Я отключил автоответчик и взял трубку. Это оказался Валера Хабаров.
— Павел Николаевич, — несколько обиженно проговорил он, — что же вы, приказали мне организовать встречу с Рокшей, а сами исчезли.
— Не понимаю, — сказал я. — Чем я могу помочь тебе организовать встречу с Рокшей?
— Но я ее уже организовал, — сказал Валера.
— О! — удивился я. — И когда же нас ждет наша звезда?
— Сегодня в восемь, — сказал Валера.
— М-м-м… — проговорил я с сомнением. — Это будет уже не очень-то деловое свидание.
— Она сама так назначила, — сказал Валера.
— Чем ты ее купил?
— Участием в «Детективе». А что?
— Ничего, — сказал я. — Мудро.
— У меня в связи с этим появились кое-какие мысли относительно вашей передачи…
— Не торопись, — прервал его я. — Прежде все обдумай, а потом говори. Ты отправишься со мной, и мы все обсудим. Где проживает наша дива?
— На Староникольской. Это которая раньше была Героев Октября.
— Прекрасно, — сказал я. — Встречаемся на троллейбусной остановке «Площадь Мира» в половине восьмого. Форма парадная, цветы и шампанское.
— Зачем шампанское? — испугался Валера.
— Для колорита, юноша, — сказал я веско. — Ладно, шампанское беру я. За тобой цветы.
— Сделаем, — буркнул он.
До назначенного срока я успел поваляться на диване с новыми рукописями и этим совсем испортил себе настроение. Теперь, когда моя собственная (относительно, конечно) независимая телекомпания наконец набрала солидности и авторитета, когда решились основные вопросы ее безбедного существования, мои ребята начали позволять себе халтурить. Начались повторы, заимствования, просто плохая и слабая работа. Конечно, исчез элемент новизны, началась рутина, но лично я всегда считал, что рутина начинается не вне нас, а в нас самих, когда мы охладеваем к собственному делу. Можно сделать интересной любую работу, которой вы вынуждены заниматься, а уж на телевидении, где я открыл всем широкий простор для инициатив, можно было наслаждаться творчеством в полный рост. Назревала насущная необходимость драконовых мер, следовало провести показательную карательную акцию, чтобы тем раскачать людей. Предстояло готовиться к роли жестокого диктатора, что мне всегда было противно.