Игра Канарейки

Solongoy

задумавших и совершивших насилие не может считаться лучше обыкновенного преступника.

Никодемус де Боот

Канарейка одевалась на убийство как на праздник.

Или на праздник как на убийство?

В любом случае, в её волосах и на одежде было в достатке свежих цветов, и даже под наглухо застёгнутой курткой из толстой кожи с железными пластинами была надета красивая праздничная рубаха. Так, для себя.

Эльфка закрепила на поясе кинжалы, накинула на плечи плащ, чтобы скрыть оружие. В маленькую сумочку на поясе она сложила магический

кремень, моток бинтов и пару обезболивающих корешков. Канарейка бессмертной не была и считала, что лучше лишний раз перестраховаться, чем в самый важный момент что-нибудь пойдёт не так. А сегодня не так могло пойти абсолютно всё. Например, этот рыцарь внезапно окажется не один там, в доках, а с целой армией. Ну, или, по крайней мере, с вооружённым громилой. Он бы создал много проблем, ведь Канарейка была невысокой эльфкой, а не рубакой, не берсерком и даже не ведьмаком.

Спустившись вниз, в корчму, эльфка обнаружила сидящими вместе за столом атамана и ведьмака. Правая рука последнего была щедро перемотана бинтом и зафиксирована в локте. Увидев Канарейку, мужчины кивнули ей и в какой-то небрежно-холодной манере продолжили разговор.

– Что у тебя с рукой? – без приветствий спросила эльфка, подойдя к столу и прерывая беседу.

– Здравствуй, – иронично улыбнулся Геральт. – Да так. Оказалось, что аукцион – менее культурное мероприятие, чем я слышал. Зацепили легонько мечом, я бы даже перевязывать не стал. Шани переусердствовала.

– И стоит ли оно того, чтобы выполнять приказы О’Дима? – Ольгерд скрестил руки на груди, смотрел куда-то в сторону и в целом выглядел отрешённым.

– Видишь эту холеру на моём лице? – нахмурился ведьмак. – Уж лучше я выполню твои сраные желания, чем он придумает чего похуже.

– А если я специально даю тебе невыполнимые задания?

Канарейка посмотрела на Ольгерда. Он бодрился, держал лицо, но в глазах у него таилась невозможная усталость. Он был бы и рад прямо сейчас бросить эту глупую игру, может быть, сдаться, сделать своим последним желанием какую-нибудь чушь, вороного коня или бочонок эля. Просто чтобы ведьмак наконец отвязался. Как бы этот демон ни был силён, все условия договора у него соблюсти не получится. Верно?

– Я же правильно понимаю, вы оба останетесь в кабале, пока желания Ольгерда не исполнятся? – несмело спросила Канарейка.

Атаман смерил её оценивающим взглядом, ведьмак молча глотнул из кружки что-то очень крепкое и вонючее.

– Идёшь на праздник? – спросил Ольгерд.

– О, да, – улыбнулась эльфка и одёрнула свой плащ так, чтобы на мгновение стали видны кинжалы на поясе.

Она достала из кармана и положила на стол перед мужчинами ключ от своей комнаты. Посерьёзнела, сказала строго:

– Я заплатила ещё за полдюжины дней. Если не вернусь раньше, вещи можете продать. А лютню отправьте, пожалуйста, Эйвару Хаттори из Новиграда.

– Я его знаю, – кивнул ведьмак.

– Полдюжины дней? – усмехнулся атаман. – Я же правильно понимаю, что ты идёшь его убивать?

– Может произойти что угодно, – сухо сказала Канарейка. – Если меня увидят, надо будет скрыться на время.

– И как мы поймём, что ты вообще жива? – Ольгерд смотрел на эльфку с цветами в причёске

и кинжалами под плащом, сжимая в руке ключ от её комнаты.

Она выдавила улыбку:

– А точно нужно?

– Я пойду с тобой, – приподнялся с лавки ведьмак. Он чувствовал какую-то ответственность за эльфку. И сам себе не мог объяснить, почему.

Канарейка остановила Геральта жестом.

– Могу послать кого-нибудь из моих ребят, – предложил атаман. Ему очень не понравился заказчик эльфки. И даже не потому что он темерец.

– Нет. Это моя работа, я иду одна, – отрезала Канарейка. Пару секунд молча смотрела на хмурых мужчин и вдруг расхохоталась:

– Вы такие трогательные!

Ольгерд отвернулся в сторону, а Геральт как-то неловко улыбнулся. Эльфка собралась уже идти к двери, но резко развернулась на каблуках, шутливо отсалютовала:

– Кстати, вы ни о какой Канарейке даже не слышали.

По городу были развешаны цветочные и бумажные гирлянды, горели огни, буквально на каждом углу играли барды, кметы беззаботно танцевали и смеялись. Канарейка медленно шла по улице – до заката ещё было какое-то время, а Беллетэйн она любила с детства.

Стражи было не так много, а та, что была, рассеяно бродила среди огней, пила и громко хохотала. Никто не высматривал в эльфках, высыпавших на улицы, убийцу, за голову которой была назначена сумма такой величины, что даже у самой Канарейки появлялась мысль пойти и сдаться. В конце концов, только из-за денег она и взялась за эту работу.

Ведь так?

Когда она ещё только начинала, припадала к коврам всевозможных криминальных лиц, рядом с которыми теперь висела её карикатура на каждом солдатском посту, она и не думала о том, что убийство не из самообороны – вещь холодная, липкая и жуткая. Что она пристаёт, является в кошмарах и заставляет пить больше, чем нужно для того, чтобы просто расслабиться.

Канарейка проверяла все подворотни и тропинки, ведущие к докам. Людей в этой части Оксенфурта почти не было, только жмущиеся по углам парочки, стыдливо вскрикивающие при виде проходящей мимо эльфки.

Наконец Канарейка вышла на набережную, свернув с рыночной площади в переулок за аукционным домом Борсоди. Она медленно шагала по разбухшей от дождей дороге, озиралась по сторонам. Несколько крепких мужиков сидели на лавках небольшой парусной лодки, негромко переругивались и по очереди хлебали из одной фляги.

На поверхности воды раскинулось второе небо, плавно розовеющее к горизонту. Две рыжие половинки солнца – настоящее светило и его отражение сходились в ровный круг. Ветер приносил отзвуки музыки с площади, чей-то смех и голоса.

Канарейка увидела две фигуры, стоящие на краю причала, быстро нырнула в тень одного из переулков. Грузный рябой мужчина, всё-таки закованный в доспех Ордена, и щуплая тонкая фигура в плаще до пят с накинутым капюшоном не успели её увидеть.

Эльфка нахмурилась. До них было шагов сто, даже очень сильно захотев, она не метнула бы нож на такое расстояние. Да в добавок между ней и её целью была, как назло, растянута огромная рыбацкая сеть, рядом с которой не было никакого укрытия. Оставалось только ждать.