Игра на Цезаря
Шрифт:
– А сегодня, Эрик, мы с тобой выспимся. И поедим, – этой фразой и закончился наш третий день поисков. Ей да еще пустым списком.
– Угу, – оттолкнулся он от моей калитки, и сделал шаг назад. – Чем будем заниматься завтра?
– Слежением за подозреваемыми. Пора начинать рисковать.
– Угу.
Хотя, было бы у парня сил больше, он мне, безусловно, возразил. А в таком виде, думаю, согласится и на: «Завтра их всех мочим, включая пьяницу из Мельска и собак». Лишь скажет, скривясь:
– Тогда, до завтра.
– Приятных снов, Эрик, – и сама с трудом отлепилась от штакетника…
ГЛАВА 8
Лежать было невыносимо неловко. И обследовав свою позу в горизонтали, я нашла три причины: ноги выше головы, что-то твердое с углами под попой и тихий бубнёж справа в двух ярдах. Так как открывать глаза и двигаться (даже при таких фактах) было лень, сосредоточилась на последнем. Через две секунды бубнёж расчленился в слова. По слогам. С придыханием:
– … отлич-ным средст-вом для лече-ния болез-ней желудка, сус-тавов, почек, ну, ничего себе, и пече-ни. В ста-рину его назы-вали кви-станцией, ой… квин-те-сецией, нет… к-вин-те-нте…
– О-о, Варя. Квинтэссенцией, – и откинув плед, спустила ноги с диванной боковины. – Доброе… утро.
– Угу, – кивнули мне из кучи разложенных на ковре в гостиной книг. – Я тебе не помешала?
Вот малолетняя простота:
– Не-ет… А я, значит, вчера до спальни так и не дошла, – пришлось сей факт констатировать.
– Так точно, – озарилось дитё улыбкой. – И я, наконец-то смогу свою книжку у тебя взять.
– А-а, так это она мне так упиралась. Да, пожалуйста, – упав на бок, выдернула я из-под себя толстенный том энциклопедии. Судя по обложке, библиотечный. Да и не по обложке: у нас во всех трех домах такой точно нет. Или есть?.. – Та-ак. Пора просыпаться, – и, наконец, встала, разминаясь. Варвара открыла на это дело рот. – Ты чего?
– Видела бы тебя сейчас тетя Катаржина: в каком ты грязном виде на покрывало улеглась. Ты где была три дня?
– Я? – обозрела я собственный «боевой комплект». – Бегала, прыгала и… в общем, страдала ерундой.
– Угу.
– Агата, ты проснулась?! – нарисовалась поименованная в двери. – О-ой… В купальню и за стол завтракать. Варенька, книжки с пола собери. Библиотечные ведь, – гранитная сила воли. И не стоит ее искушать. – Агата?!
– Уже иду! По заданному маршруту!
Завтракать меня пустили уже в чистом виде. И в единственном числе. Мама только чай пила. Варя притащилась за стол со своей, нагретой моей попой, энциклопедией. И сначала читала про себя, лишь смешно морща нос и шевеля губами. Потом…
– Плохая эта книга.
– Почему? – оторвалась мама от своей кружки.
– Много слов непонятных.
– Вероятно, латынь?
– Угу, тетя Катаржина. Научная. А мы ее только на пятом курсе проходить будем.
– Эт по-эстэ мяль-ос, – жуя пятую ватрушку, влезла в разговор я.
– Чего это? – сморщило дитё нос.
– Чем позже, тем лучше… Это – на латыни.
– А-а… Зато здесь картинки разные есть: отдельно соцветия, отдельно плодоножки и плоды.
– А ты о чем там читаешь то?
Варя радостно подпрыгнула:
– Про деревья леденцовые. Интересно же. А то буду среди них необразованной дурой.
Мама нахмурилась. Я – вздохнула:
– Тогда, конечно, читай.
– Читаю… Да я это уже прочла. Представьте: они пахнут вкусно круглый год. Потому что не только плодами, но и древесным соком.
– Ага, – вновь вздохнула я.
– А еще они круглый год красивые. Весной – с золотистыми соцветиями. Летом – с ярко-красными плодами, а осенью – полыхают, – опустила она нос в книгу. – «фиоле-товы-ми, жел-тыми и пурпур-ными листьями». Вот. Только за ними ухаживать надо. У них стволы крупные, но хрупкие. Крупные стволы. Ты ведь знаешь, Агата? Ты ведь их видела?
– Крупные их стволы? – подняла я от очередной ватрушки взгляд.
– Угу, – кивнуло дитё. – Их и пересаживают осторожно. Там – целая наука в науке.
– Потому что… «стволы крупные»? – медленно уточнила я.
– Нет. Ростками. И держат их под защитой. Хорошей защитой. А взрослыми их нежелательно трогать.
– Тысь моя майка. Крупные стволы. Крупномеры. Я… Точно! – и подняла к потолку взгляд. – И почему я скобан то такая? Ведь ты меня… Ты меня в эти…
– Агата, ты чего? – выпучила глаза Варя.
Мама стукнула по столу кружкой:
– Что у нас опять стряслось?!
– Крупномеры, мама! – подскочив, прижала я руки к вискам. – «Эрик! Эрик!!!.. Эрик, да тысь моя…»
– «Агата, я уже прос-нулся», – сонно отозвались мне в голову. – «Я просну…»
– «Просыпайся окончательно! Жду тебя через пять минут у себя!»
– «Ты рехнулась… Я – скоро»
– «То-то же».
– Доча, может, объяснишь?
– Позже, мама, позже. Где мои штаны?
– Ни за что! Ты хоть магией их почисти! Позо-рище! – это я услышала уже на лестнице.
Впрочем, заклятье очищенья применила. Только, не помню, к чему…
Эрик возник из подвала ровно через пять минут тридцать секунд. Лохматый и опухший. Да какая мне разница? Главное, что:
– Я поняла, в чем тут дело, – тут же напрыгнула я на него.
– И мне бы тоже хотелось понять, – отступил он к калитке.
– Деревья леденцовые пересадили к нам крупномерами. Ты ведь знаешь, что это такое?