Игра на чужом поле
Шрифт:
— Из комсомола хочешь, чтобы поперли? — пугаю я друга.
— Да и пусть! Ты представь только, как я в части буду рассказывать об этом? Да мне завидовать будут больше, чем золоту на Олимпиаде! — уговаривал Костя.
— Толя, как хорошо, что ты тут! — вдруг раздалось за спиной, и я увидел бегущую ко мне Марту.
Моя потеряшка наконец объявилась, но её машины поблизости видно не было.
— Ты почему без охраны? — обняв подругу, спросил я.
— Охрана? Зачем она? Дедушка и
— Марта, а зачем ты нам лапшу на уши навешала? — решил выяснить вопрос с мнимым гей-клубом Цзю.
— Лапшу? Что он сказал? Он есть хочет? Вас плохо кормили на ужине? Я растерзаю повара и хозяина гостиницы, — внезапно разозлилась Марта, поняв из русских слов Цзю только слово «лапша».
— При чем тут повар? — не понял я, и перевел вопрос Кости на немецкий. — В общем-то, это и мне интересно. Зачем ты наврала про гей-клуб?
— Э… Просто я повару дала денег, чтобы питание у вас было лучше. Ваше руководство же на всём экономит! — сказала девушка с лёгким вызовом.
— Марта, обманывать зачем было? — спокойно, но настойчиво перебил я, одновременно отметив про себя, что надо будет уточнить, кто и за что у нас платит.
Я задумался: деньги у Марты точно есть, но вот сколько их? Не думаю, что много, даже несмотря на происхождение подруги. Упс! А если… на неё переписать мои акции «Майкрософта»? Точно! Временная страховка, если что. Мирослав, портье с добродушным лицом, конечно, парень нормальный, но кто знает, люди меняются. А акций-то там на приличную сумму — шестизначная цифра. В кронах, конечно. Нельзя это дело пускать на самотёк.
Так, надо звонить в Данию. Но куда? На работу или на домашний телефон? Есть ещё мобильный его брата, живущего в Финляндии. Но неудобно как-то с такой просьбой через родственников обращаться. Хотя с другой стороны, время не ждёт.
— В общем, повела себя как ревнивая собственница… — погрузившись в свои мысли, я уловил только окончание оправданий подружки.
Да там и так всё ясно! Если разобраться, я и сам бы не прыгал от радости, узнав, что Марта решила заглянуть в мужской стриптиз-клуб.
— Хочешь, зайдём? — предложила Марта.
— Что? Что она говорит? — суетился рядом Цзю.
— У меня-то нет большого желания, — начал я, не сильно при этом кривя душой, ведь стриптиз-клубы в своё время поднадоели. — Но вот мой друг… Он солдат сейчас… Впрочем, наверное, не получится. Место людное, нас могут увидеть из гостиницы.
— Не увидят, тут ещё один вход есть! Сбоку! Идём? — с мрачной решительностью предложила Марта.
Ну раз так… пусть парень посмотрит на страшных норвежских девиц. Наши советские девушки куда как красивее.
У двери бокового входа никого не оказалось, да и сама дверь была плотно закрыта. Но Марта, не растерявшись, постучала несколько раз. Через мгновение
— Ты что, была тут уже? — удивился я прошаренности подруги.
— Хокон, зараза, на свои шестнадцать лет сюда ходил с друзьями, — скривилась она, шагнув в полумрак коридора.
— А ты с ним? — поддел я.
— Конечно, нет! — фыркнула Марта, оглянувшись на нас с Костей, чтобы убедиться, что мы за ней успеваем. — Но я же не слепая. Потом услышала, как они хвастались. Решила проверить, что за место.
— И?
— Обычный клуб, — пожала плечами Марта, — Просто шумно и скучно. Но вам, возможно, будет интересно.
Мы прошли узким коридором, через увешанную картинами и зеркалами узкую, но длинную комнату, где сидело пяток парней с разными музыкальными инструментами. Скорее всего это подсобка. И наконец мы в стрип-клубе!
Темный зал, приглушённый свет, разрываемый вспышками разноцветной цветомузыки, пустая сцена, где, очевидно, выступали отдыхающие сейчас в подсобке лабухи. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахами дешевого парфюма и сигаретного дыма. Барная стойка почти пустовала, за ней скучал бармен, а вот десятка два столиков были полностью заняты.
В центре зала стояли две клетки, где в ритм музыке извивались стройные девичьи фигурки разной степени раздетости. Одна была ещё полностью… хм, ну пусть будет одета: на ней были и сапоги, и юбочка, и шляпка, и чулки… а вот у второй из одежды имелись только блестящие крохотные трусики, едва прикрывающие самые интересные места.
— О-о-о, — только и сказал Цзю, увидев задорно подпрыгивающую голую грудь девицы, а затем и другие части тела танцовщицы. Девица, не стесняясь, периодически показывала всё, чем её одарила природа.
Кроме природы, стриптизёршу щедро одаривали и гости клуба. Из её блестящих трусиков торчали купюры разного достоинства.
— А сколько надо денег ложить? — спросил мой друг.
Увидев как Цзю достает из кармана горсть монет, я даже не стал поправлять, что вообще-то надо говорить не «ложить», и даже не «класть», а правильнее будет — «засовывать».
— Э-э-э… Костян, она тебе что, свинья-копилка? Ты зачем монеты достаёшь? Бумажки надо!
— У меня после пекарни только монеты остались, — убитым голосом произнес Костя. — Я специально менял бумажки на монеты, думал собрать разных для коллекции…
— У меня есть! На! — лезу я в бумажник, пока Марта договаривается с официантом о столике для нас.
— Ушла! Не успел! — с неподдельной горечью в голосе выдохнул Костя, наблюдая, как дверца клетки открылась, и танцовщица исчезла в подсобке, оставив свою коллегу в одиночестве под жадными взглядами мужчин.