Игра на двоих
Шрифт:
Её просьба о подготовке к интервью уже не застала меня врасплох. Я объяснил ей, как лучше себя вести и что отвечать Цезарю. За ее манеры можно было не беспокоиться, и этим она выгодно отличалась от своего соперника. Цинна решил немного смягчить выбранный образ и приготовил вечернее платье. Вот только эффект оказался прямо противоположным: все отметили ее независимость, непокорность, подчеркнутое равнодушие и даже исходящую от нее опасность. Но я — как и моя подопечная, которой явно надоело играть роль слабой и беззащитной — был доволен произведенным впечатлением. Пока они
Каждую ночь мне продолжают сниться кошмары. Вот только если раньше это были мои Игры, убитые мной соперники, покойные родители и погибшие за двадцать два года трибуты Дистрикта-12, то теперь все мысли занимает Генриетта. Я вижу, как ее убивают в битве у Рога Изобилия, как за ней охотятся профи, как Организаторы устраивают наводнения и пожары, чтобы уничтожить непокорную девчонку, причинившую им столько хлопот. Как она медленно умирает от голода или жажды, а я ничем не могу ей помочь. Как ее рвут на части переродки. Как она истекает кровью от полученных ран. Как раздается пушечный выстрел и в небе появляется ее изображение. Видения длятся всю ночь напролет, и только к утру я ненадолго проваливаюсь в сон.
Судя по темным кругам под глазами и отрешенному виду, ей тоже не спится. Поэтому за завтраком мы не сговариваясь игнорируем поданные блюда и приводим себя в чувство с помощью нескольких чашек кофе. Вечером, по опыту зная, что нас ждет, я занимаю ее разговорами и отпускаю только к утру, чтобы она хоть немного отдохнула перед тренировкой.
Несмотря на ехидный тон, которым я встречаю присоединившуюся ко мне прошлой ночью девушку, я рад провести с ней еще несколько часов перед Играми. Наш разговор дается мне труднее, чем прошлые полуночные беседы: сегодня слишком много откровений. Я понимаю, что мы целиком и полностью доверяем друг другу, а её доверие значит для меня очень много. Пользуясь случаем, выполняю данное год назад обещание и нахожу в себе силы признаться, насколько важное место заняла она в моей жизни всего за несколько дней. Спешу рассказать обо всем, повторяя про себя: «сейчас или никогда».
Я бы никогда не заговорил об этом, если бы не её же слова о близком человеке во время разговора с Фликерменом. Сколько бы она ни пыталась казаться сильной, ей тоже нужна поддержка. И ждет она её от меня. Потому я и решаю рискнуть. Её реакция не удивляет: я и сам понимаю, что не смогу пережить еще одного разочарования. Но в настоящий момент меня это не волнует. Я лишь хочу, чтобы она знала: рядом с ней есть человек, для которого её жизнь значит куда больше, чем его собственная. А боли нам и так хватает. Так что не все ли равно?
Слышу тихие шаги за спиной и резко оборачиваюсь. Цинна.
— Она готова. Присоединится к тебе через несколько минут.
— Все в порядке?
— Да. Ей просто нужно собраться с мыслями.
Я молча киваю. Парень достает что-то из кармана и протягивает мне.
— Увидел у нее на столе. Видимо, подарок из родного Дистрикта. Передашь ей?
Маленькая серебряная
— Постараюсь, — на Арену строго запрещено брать все, что может послужить оружием и дать трибуту преимущество, но когда мы обращали внимание на запреты?
Цинна собирается уйти, но на мгновение задерживается.
— Хеймитч?
— Да?
— Сделай все, чтобы она выжила. Она должна жить.
— Я тоже так думаю, — усмехаюсь я.
И он уходит.
Я стою на крыше и наблюдаю за восходящим солнцем. Еще один год в качестве ментора. Еще одни Голодные Игры. Еще два трибута. Только на этот раз кое-что изменилось. Каждый новый луч, освещающий Капитолий, согревает меня и дарит надежду. Надежду на то, что в этом году все будет по-другому.
На лестнице раздаются осторожные шаги. К зданию Тренировочного центра стремительно приближается планолет.
***
Цинна уже ждет меня в комнате. Под его присмотром я надеваю длинный серый балахон и убираю волосы в хвост. Стилист пристально наблюдает за моими действиями. Меня страшит прощание с ним: я до последнего надеялась, что ему, как и ментору, позволят сопровождать меня в катакомбы. Перед тем, как уйти, парень подходит, кладет руки на плечи и смотрит мне в глаза. Его теплый взгляд успокаивает и поддерживает, напоминая обо всем, что сделал стилист, чтобы помочь мне во время подготовки к Играм.
— Нам пора прощаться, Генриетта. Мне запрещено делать ставки, но я бы поставил на тебя.
— Не боишься остаться в меньшинстве? — на этот раз за моей усмешкой скрывается страх.
— Я всегда шел против течения.
— Спасибо, Цинна. Спасибо за все.
— Я рад работать с такой интересной девушкой. И я имею в виду не только твою внешность. Мы с Порцией будем смотреть Игры и ждать твоего возвращения.
Я готовлюсь возразить, но Цинна одним жестом заставляет меня замолчать.
— У тебя ничуть не меньше шансов, чем у профи. Помни о своем желании выжить и о тех, кто верит в твою победу.
Меня хватает лишь на слабую улыбку. Впрочем, Цинне этого достаточно.
— Я оставлю тебя ненадолго: мне нужно сказать пару слов твоему ментору. Как только будешь готова, поднимайся на крышу. Скоро прилетит планолет.
Я стараюсь последовать его совету, но получается плохо: меня не слушается даже собственное сердце, выбивая бешеный ритм. Несмотря на то, что я привыкла к одиночеству, сейчас это только мешает: в опустевшей комнате я чувствую себя еще хуже, примерно как загнанный в угол зверь, в которого вот-вот выстрелят в упор.
Спустя пару минут все же собираюсь с силами и поднимаюсь на крышу. Высоко в небе, над зданием Тренировочного центра уже парит планолет. Из него сбрасывают лестницу. Едва я становлюсь на первую ступеньку, как застываю, не в силах сдвинуться с места — ток надежно держит меня, не давая упасть или сбежать. Лестница не отпускает и в планолете; ко мне подходит девушка в белом халате со шприцем в руке:
— Это следящее устройство. Не шевелись, мне нужно установить его аккуратно.