Игра на гранях языка
Шрифт:
В игре могут участвовать и формы, выражающие максимальное, наиболее полное проявление признака (в языкознании их обычно называют формами превосходной степени). Кроме суффикса-айш-/-ейш-, в данном случае могут использоваться также повторы (типа добрый-добрый) и специальные сигнализаторы: наиболее, самый, чрезвычайно, очень, крайне и т. п. Приведем несколько примеров, в которых признак, не подлежащий количественному измерению, искусственно «усиливается». Пример первый – анекдот.
«Жена нового русского приводит сына в гимназию.
– Хочу, чтобы мальчик учился иностранному языку.
– Пожалуйста. Какой предпочитаете: английский,
– А какой из них самый иностранный?»
Следующие примеры – из литературных произведений.
«– … А статую Венеры поверните в профиль! А то у нее чересчур античные формы»
«– Неужели Печать? – спросил он с ужасом.
– Да, – сказал Роман. – Увы.
– Большая?
– Очень большая, – сказал Роман.
– Ты такой еще не нюхал, – добавил Витька.
– И круглая?
– Зверски круглая, – сказал Роман. – Никаких шансов»
«– А вот здесь моя мама работает. Шестая объединенная поликлиника. Такая объединенная-объединенная, – тихо усмехнувшись, добавляет она»
Обратим внимание на то, что, сравнивая предметы, говорящий принимает некоторое количество признака, имеющееся у одного из них, за, так сказать, точку отсчета. Однако другое, большее количество этого признака, имеющееся у иного предмета, может само стать исходным пунктом при сравнении с очередным, третьим предметом и т. д. Иными словами, человек в своей практике имеет дело не только с двучленным противопоставлением типа «высокий – выше», но и с постепенной градацией типа «высокий – выше – еще выше…» и т. д. Сравнительная степень относительна по самой своей сути.
Вот как обыгрывают это языковое свойство И. Ильф и Е. Петров: «Происшедшее нарастание улыбок и чувств напоминало рукопись композитора Франца Листа, где на первой странице указано играть «быстро», на второй – «очень быстро», на третьей – «гораздо быстрее», на четвертой – «быстро как только возможно» и все-таки на пятой – «еще быстрее»» («Золотой теленок»). Еще одна цитата из того же источника:
«Изредка только попадалась кепка, а чаще всего черные, дыбом поднятые патлы, а еще чаще, как дыня на баштане, мерцала загоревшая от солнца лысина…»
В принципе можно рассуждать так: чем ярче выражен какой-то признак предмета, тем более полно проявляется сам предмет – носитель данного признака. И в этом смысле степени сравнения – категория не только прилагательных и наречий; она важна также для существительных. С ними происходит примерно то, что публицист В. Овчинников замечает в особенностях японской кухни:
«Назначение адзи-но-мото – усиливать присущие продуктам вкусовые особенности. Если, скажем, бросить щепотку этого белого порошка в куриный бульон, он будет казаться более наваристым, то есть более «куриным». Морковь подобным же образом будет казаться более «морковистой», фасоль – более «фасолистой», а квашеная редька станет еще более ядреной. Каждый продукт, таким образом, в большей степени становится самим собой»
Но как это может морковь становиться «более морковистой» или «менее морковистой»? – спросит читатель. Очень просто: достаточно в нашем сознании прибегнуть к сравнению и оценке. В таком случае «более морковистый» значит «лучше соответствующий типичным свойствам моркови». И говорящие, в том числе писатели, с удовольствием принимают правила игры: существительные, в значении которых содержится оценочный элемент, втягиваются в сферу категории степеней сравнения. Примеры:
«– Господь с вами! Вор-Пащенко? Да это честнейшая личность, кристальная душа!
– А, может быть, лучше пригласить вора-Кущенко?
– Ну,
«Марик! Дружок мой, до колонии мы с ним хулиганили. А потом, говорят, шпаней его в Лианозове не было»
«– А насчет Голощапова не сомневайся, – сказал Аркадий Павлович. – Он, как говорится, папее папы»
Подобные выражения, естественно, встречаются и в устной разговорной речи. Вот, скажем, какая форма зафиксирована в сборнике «Русская разговорная речь. Тексты» (сохранена пунктуация оригинала, косые линии соответствуют паузам): «Мы идём-идём/ идём-идём/ с ребё-о-нком/ идём одно бревно/ другое/ мы думаем там еще бревнее есть бревно…»
Такие же формы отмечает К. Чуковский в речи детей. Персонажи его книги «От двух до пяти» говорят примерно так: «Я буду ждать, когда станет утрее». Или: «У тебя цветок как звездочка? А у меня еще звездее».
Наконец, стоило бы припомнить, что в распоряжении категории степеней сравнения имеются различные средства: суффиксы, префиксы, повторы, слова типа более, самый и т. п. Все они определенным образом соотносятся и взаимодействуют между собой. Несоблюдение этих правил приводит в разговорной речи к ошибкам типа «более лучший» или «самый длиннейший». Подобные образования – уже в ином качестве – могут встречаться и в художественных текстах и публицистической речи (возможно, как речевая характеристика персонажа или же как демонстративное пренебрежение к нормам грамматики), ср.:
«Под каждой крышей — тоже человечество.Не менее ценнее, чем Париж, наш дом,где у крыльца луной высвечиваются две пары лыж»В целом грамматика, благодаря абстрактности и условности своих значений, оказывается благодатнейшей почвой (или полем?) для языковой игры.
Жизнь и приключения слова
Важнейшая единица языка – слово. Оно призвано обозначать и называть предметы (явления, процессы, свойства и т. д.). Вот это, мы говорим, называется облако, это – средневековый, это – моргать… Слово необходимо нам для систематизации и классификации окружающей действительности, для ориентации в пространстве и времени. В нем воплощается основная мыслительная единица – понятие.
Слово – знак, за ним стоит обозначаемый предмет. И, как любой знак, оно складывается из двух частей, двух сторон: из того, что передается, – его называют значением, смыслом, семантикой, и того, чем передается, – это форма, оболочка слова.
Для данных двух составляющих языкового знака есть и специальные термины, соответственно: план содержания и план выражения.
Отношения между планом содержания и планом выражения слова довольно сложные, вроде как между членами супружеской пары. Дело в том, что каждая сторона стремится к определенной степени свободы, независимости от другой. То значение слова в конкретном контексте в той или иной степени отойдет от исходного, то, наоборот, форма слова позволит себе какие-то «излишества» (попросту говоря, изменится). Продолжая нашу параллель с супругами, можно было бы сказать, что две стороны слова то и дело расходятся, «ссорятся», а говорящий должен их постоянно сводить друг с другом, «мирить». Собственно, это именно говорящий и позволяет себе подобные «вольности» со знаком, но он действительно должен их как-то оправдывать, мотивировать для слушающего – иначе тот просто не поймет сказанного. По данному поводу уместно вспомнить еще один диалог из «Алисы в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла: