Игра с отчаянием
Шрифт:
Услышав это, Тау самоуверенно рассмеялась.
— Не признаешь превосходства? — ехидно переспросила она. — Забавно слышать это от существа, которое среди всех присутствующих в этом зале занимает в иерархии второе место снизу! Ничтожнее тебя сейчас только Хулиган-сан.
На такое заявление Ёшики, который до этого оставался в стороне от разговора и вообще не мог уложить в своей голове, о чём идёт речь — его проблемы были намного приземлённее всяких устройств вселенных — не смог сдержать своего возмущения.
— Эй! — недовольно воскликнул он. — Почему всегда, когда речь заходит о самом ничтожном человеке в этом
— Ну, дорвавшиеся до силы часто смотрят на людей сверху вниз, так что не считайте это чем-то плохим, — проговорила Хина и ободряюще улыбнулась. Правда, Ёшики, похоже, это не сильно-то успокоило.
А вот Марибель и Минато её слова смутили. Растерянный Супер Повелитель персон вклинился с осторожным замечанием:
— Погоди, но ведь я тоже просто человек. Почему же Тау сочла меня “выше” Кишинумы?
— Меня волнует тот же вопрос… — пробормотала Марибель.
Хиганбана взглянула поочерёдно на обоих, а затем пожала плечами и просто предположила:
— Наверное, это как-то связано с вашими сверхсилами. Вы же, Арисато-сан, “повелеваете” некими персонами, судя по вашему таланту, а Хан-сан способна видеть то, что подвластно не каждому человеку, да и не каждому созданию выше, как показывает мой опыт…
— Верно, — подтвердила мысль Тау, тут же приковав всеобщее внимание. — Ваши “таланты”, Повелитель персон-сан, Мечтательница-сан — проявление тех осколков мощных сверхсуществ, которые присутствуют в ваших душах.
На лицах обоих упомянутых отразилось искреннее удивление. Их вид красноречивее всяких слов говорил о степени их шока от такой новости. Очевидно, что ни Марибель, ни Минато даже не допускали возможности такой близкой связи себя с чем-то сверхчеловеческим. “Хотя… Это достаточно много объясняет…” — растерянно подумали оба, в глубине души всё ещё не в состоянии признать подобный факт, но уже приближаясь к его серьёзному рассмотрению.
В этот момент Хиганбана внезапно изменилась в лице: на нём отразилось какое-то испуганное осознание, и, если бы Хина не была сделана полностью из фарфора, она бы наверняка побледнела. Однако она торопливо взяла себя в руки и, взглянув на Тау исподлобья, напряжённо поинтересовалась:
— Кстати, раз уж ты упомянула души… Что происходит с телами тех, кого ты здесь держишь?
Тау невинно захлопала ресницами и приложила пальцы к губам, глядя на Хину, которая пытливо смотрела ей в глаза. А вот на лицах остальных вновь отразился шок.
— Погоди, что это значит? — недоумённо спросил Ёшики. — Она, типа, помимо похищения, что-то ещё с нами сделала? — на этих словах его голос предательски дрогнул, выдавая его испуг.
Хина быстро взглянула на него, а затем на остальных, и, поняв, как прозвучали её слова, поспешно замахала руками.
— Нет-нет, вы неправильно поняли! — воскликнула она. — Я имела в виду, что, раз здесь находятся души… Да-да, вы сейчас — это не ваши физические оболочки, а ваши души, — пояснила она, видя недоумение окружающих, — просто им придали форму, полностью копирующую тело, чтобы было удобнее взаимодействовать. Мы с Деей сделали почти так же, только немножко исхитрились и создали новые оболочки, а не скопировали реальные. Тау же вообще не может существовать в мире физическом —
Эрика усмехнулась, ничуть не тронутая её беспокойством, и вместо Тау жестоко ответила, безразлично пожимая плечами:
— А что может быть с телом без души? Всего лишь пустая оболочка, которая валяется где-то без дела, но при этом функционирует. Как в коме.
Услышав это, все вздрогнули и в ужасе взглянули на Эрику. Для большинства это было и без того шоком, а тут оно окончательно приобрело жуткий оттенок. Хину же ужасало не это — она вдруг ясно увидела перед собой картину из недавнего прошлого. Недавнего, ещё свежего в памяти, и потому такого чёткого. Она с ясностью вспоминала Марти, когда он рассказывал о состоянии своих брата с сестрой. Что-то внутри неё отзывалось болью, когда она представляла его взгляд, полный муки и страдания от вида родных людей в безжизненном, но ещё не мёртвом состоянии. Надежда на то, что когда-нибудь они проснутся и всё будет как прежде, была блажью и одновременно нескончаемой пыткой.
Хиганбана медленно перевела полный ненависти взгляд на Тау: та сидела на своём троне, вытянув руку и безразлично разглядывая свои пальцы в белой перчатке. От одного вида этой садистки Хину разрывало от бурного желания всё уничтожать и в то же время подарить этому отравляющему её жизнь созданию медленную и мучительную смерть. Однако сейчас она только и могла, что сжать кулаки и с ненавистью прошипеть:
— Какая же ты всё-таки мразь…
Тау безразлично скосила на неё глаза, а затем выпрямилась и, прикрыв глаза, беспечно проговорила:
— Ну да, Детектив-сан как всегда права: люди без души впадают в кому, и окружающим кажется, что этому нет никаких причин. Впрочем, я пробовала и другой способ, — добавила она после небольшой паузы. — Когда кто-то умирал здесь, вскоре в своём мире он попадал в какой-нибудь несчастный случай, за мгновение до смерти вспоминая всё случившееся тут — это я перекидывала его душу в тело из наиболее неудачного мира. Чем-то похоже на первый выпуск. Кстати, о выпуске. — На лице Тау появилась жуткая в своей безумной невинности улыбка. — Вы ведь осознаёте, что сейчас зависите полностью от меня?
Повисло мрачное напряжённое молчание. Тау с выражением превосходства оглядывала зал, но никто не возражал ей, буравя её тяжёлыми взглядами исподлобья. Внезапно Ёшики нарушил тишину. На его лице было выражение неуверенности, но он всё-таки произнёс:
— Но ведь мы же испортили твой барьер. Нас больше, и мы слаженнее, и…
— Слаженнее? — перебила Тау и громко рассмеялась. — В этом-то и ваша проблема! Я всего добилась сама, в одиночку, а вы так не смогли. Вы пытались биться в команде — что ж, скоту всегда проще в стаде, да? Или вы всерьёз считаете, что ваша “командная работа” и ваше “доверие” — это ваша сила? — издевательски поинтересовалась она, предугадывая возражения своих пленников. — Доверие между вами — всего лишь иллюзия. Достаточно одного моего слова, чтобы она развалилась, как карточный домик. Вы ведь никому из ваших здешних “друзей” так и не поведали подробности хоть одного из наших с вами личных разговоров, да, Кишинума-са-а-ан?