Игра в исцеление
Шрифт:
И вот наступило завтра. Папы нет дома, стакан опустошен и таблетки не видно. Я знаю, что он на работе, и, когда отец вернется, мы будем вести себя, как обычно. Словно воскресенья никогда и не было. Мы доедим остатки еды миссис Дагсон, потом разойдемся по своим комнатам и будем думать о своем.
Меня это устраивает. Меня всегда устраивала тишина, в отличие от мамы и Кесси. Они могли найти повод для разговора даже с мертвым. Мы с отцом их полная противоположность, и в этом, наверное, была некая золотая середина нашей семьи.
Сейчас она давно нарушена. Нарушена всеми нами.
Глава 5
Вторник – и я опять просыпаюсь рано.
В школу мне дорога закрыта, поэтому я решила найти альтернативный вариант, который точно бы понравился моей маме. Мне необходимо вернуть наш дом в прежнее состояние, вдохнув в него уют. Когда вся семья будет в сборе, я хочу, чтобы они увидели это место таким же, каким оно было раньше, не хуже и не лучше. Но для этого надо очень сильно постараться.
С девяти утра и до полудня я отмывала всю квартиру, вытерала пыль, чистила зеркала и всю ванну, заправляла все постели, выбрасывала из холодильника все, что уже давно не подает признаков жизни, добавляя к мусору пустые пивные бутылки. И все это я сделала как обычный нормальный человек. У меня нет проблем, и теперь в доме тоже их нет. От осознания своей нормальности мне стало намного легче, поэтому, довольная результатом, я решаю не останавливаться на достигнутом и серьезно заняться готовкой. Но для этого нашему холодильнику срочно необходимы свежие продукты, а не прокисшее молоко и хлеб, покрывшийся плесенью. Подумав, я решила сходить в местный супермаркет и купить все необходимое хотя бы для простой яичницы. Пока я собиралась, то всячески пыталась вспомнить, когда я в последний раз ходила за продуктами. Обычно отец ходил за ними после работы. Либо мы просто заказывали пиццу на дом, что очень удобно. Но теперь мне надо сделать все самой ради семьи.
Термометр, убеждавший меня в том, что на улице довольно прохладно, явно меня обманул. На улице светило ослепляющее солнце, нет ни единой тучки, как и надежды на спасательный дождь. По улицам важно расхаживают дети с огромными рюкзаками. Им все равно на жару, даже в водолазках и штанах они прыгают по газонам, кидают друг другу летающие тарелки и бегают по дороге. Некоторых уже загоняют домой, однако они либо делают вид, что не слышат, либо что-то невнятно бормочут обеспокоенным родителям и продолжают свои забавы.
Когда-то и мы с Кесси были такими. То время, когда я только-только пошла в среднюю школу, а она уже была в выпускном классе, было одним из лучших в моей жизни. Целый год мы ходили вместе, болтали по дороге, даже умудрялись разговаривать на перемене. Кесси знакомила меня со своими друзьями, и многие в классе считали меня популярной. Много раз и она просила рассказать меня о своих одноклассниках, но правда в том, что со мной никто не общался. Мне никто не был нужен, компания сестры была для меня самой приятной.
У Кесси уже тогда был парень. Его звали Итан, и я видела его всего один раз. Несмотря на то, что мы с сестрой были близки, она умудрялась скрывать многое. Возможно, уже тогда она понимала, что такие отношения вряд ли имеют продолжение в будущем. Так оно и было: неделю спустя после окончания средней школы Кесси как бы невзначай проговорилась, что теперь «свободна и готова к новым подвигам». И, как оказалось, подвиг не заставил себя долго ждать. Он явился в лице семнадцатилетнего Томаса Хардсона, высокого баскетболиста с каштановыми волосами и пухлыми губами, как у девчонок. Про него Кесси
Все девчонки сходили с ума по нему. Но четырнадцатилетняя Кесси быстро добилась своего: в октябре она уже ходила по вечеринкам на правах девушки Томаса. Ей завидовали многие, но никто не высказывал своих претензий вслух. Кесси говорила, что у них настоящая любовь. Первые полгода были похожи на сказку: он заезжал за ней на собственной машине, дарил цветы, дорогие подарки и украшения. Сестра бывала везде, где только был Томас, ходила с ним на тренировки и вечеринки, ездила за город и однажды даже осталась ночевать в его большом особняке на окраине города. Отец Томаса до сих пор руководит заводом «Лонголтен», на котором работает мой отец, и доход от него, несмотря на размер нашего городка, немалый. Вернувшись «от подруги», как думали родители, она была в таком восторге, что несколько часов пролежала на постели, не двигаясь. На все мои расспросы она лукаво улыбалась и говорила, что я еще слишком мала, чтобы знать подобное.
А после Рождества в отношениях Кесси и Томаса началась черная полоса. Случилось так, что одна из старшеклассниц начала рассказывать моей сестре про многочисленные измены ее парня. Не знаю, были ли они на самом деле, но, как мне потом стало известно, никаких доказательств не было. Кесси находилась в глубоком отчаянии. Несколько недель она плохо ела, ни с кем не разговаривала, и только через какое-то время мне удалось узнать, что произошло. Лишь чудом Томасу удалось вернуть расположение моей сестры. Через месяц они снова целовались возле порога нашего дома, а она по-прежнему считала, что после окончания школы выйдет за него замуж.
Через три месяца после примирения они расстались. Через год Томас уехал играть за какую-то набирающую популярность и авторитет команду, а Кесси так и не смогла его забыть. Она была не из тех, кто любит плакаться в подушку, но по ночам, больше года, я слышала ее тихие всхлипывания. Все ее мечты были лишь ее мечтами, поэтому им не суждено было воплотиться в жизнь. Чтобы не казаться брошенной малолеткой, сестра быстро сменила компанию. У нее появилась подруга – Тиффани Джефферсон, обаятельная блондинка с третьим размером груди. Они с Кесси были одногодки, однако уже в шестнадцать лет подруга сестры выглядела на все двадцать пять. Она была чересчур непостоянной. За пару месяцев Тиффани удавалось менять около четырех парней. Однажды Кесси рассказала, что у ее подруги есть маленький розовый блокнотик, в котором она записывает даты своего лучшего секса. Судя по всему, он был почти исписан.
Кесси и Тиффани были самыми популярными в старшей школе. Несмотря на это, парень у сестры появился только в семнадцать. Его звали Брюс, и он был полной противоположностью Томасу: русые волосы, светло-карие глаза, невысокий, немного худощавый и очень спокойный. Он был настоящим пай-мальчиком, тот самый, которого выбирают нагулявшиеся девушки, решив наконец отказаться от вечеринок и создать семью. Брюс не ходил по тусовкам, усердно учился, с младшей школы у него не было ни одной четверки. Но он действительно любил Кесси. Я поняла это по его глазам: точно также в свои четырнадцать сестра смотрела на Томаса.