Игра в исцеление
Шрифт:
– Как видишь, у нас тоже все хорошо…
Небольшой намек на то, чтобы она всмотрелась в комнату и увидела полный порядок. Хотя Кесси уже наверняка догадалась, что я убираюсь только ради нее, я все равно продолжаю играть эту роль, потому что другой у меня нет.
– К сожалению, мама пока в больнице, ее навещает отец, а я с нетерпением жду ее возвращения. Папа тоже здоров, правда последнее время пристрастился к алкоголю, но это ничего, ведь он пьет дома, а не в барах, я думаю, после выздоровления мамы ему станет лучше. Или она опять заставит танцевать его чечетку, как в тот раз, когда он пришел пьяным после новости о твоем поступлении.
Мы с сестрой очень сильно любим и уважаем,
– Я не очень часто выхожу на улицу, но читаю новости, и поэтому знаю, что в Стогвурде все как всегда тихо. Власти опять заговорили о реставрации памятника отца-основателя, но ты ведь и лучше меня знаешь, что в итоге это все закончится небольшой сводкой в газете о том, что никто не готов взять на себя ответственность восстановления…
– А вот хорошая новость: помнишь нашу соседку, миссис Дагсон, она живет напротив нас в бледно-желтом маленьком домике… Так вот, ее собака все-таки родила щенят! Да, я знаю, что ты думаешь, будто это невозможно, но я сама видела на ее лужайке маленьких кутят, а вместе с ними их старую мамашу. Они очень милые, большинство из них черные, как уголь, но есть один, который, не поверишь, абсолютно белый, как чистый снег! Это просто чудо, ведь ты наверняка помнишь, как папа часто говорил, что эту собаку давно пора усыплять. Удивительно, как часто жизнь преподносит нам сюрпризы, которые мы долгое время считали за необходимость
Напоминание о нашем скучном городке и еще одна приятная новость – лучшее лекарство для сестры против скучных пар и назойливых парней. Кесси любит собак так же сильно, как люблю их я, но аллергия мамы не позволяет нам завести даже таксу, поэтому перед тем, как сестра закончила школу, мы часто навещали миссис Дагсон и ее любимицу.
– Как я тебе уже рассказывала, я пока временно не учусь. Мисс Одли все пытается мне что-то объяснить, но я решительно не понимаю, в чем моя проблема. Мне кажется, она слишком много времени тратит именно на меня, хотя в нашем городе наверняка найдутся те, кому ее помощь нужнее. Кстати, я до сих пор не знаю, кто она: психолог или психиатр. По сути, мне до этого нет дела, но я знаю, что ты всегда была любопытной, поэтому непременно желаешь знать. Но мне кажется, что она настолько удивится моему вопросу, что невольно начеркает в своем зеленом блокнотике еще пару отклонений для меня. А таблетки я пить точно не хочу – ты ведь знаешь, я с самого детства их не переношу
Далее на очереди идет небольшой рассказ обо мне и моих делах, хотя последнее время в моей жизни мало что меняется. Иногда я ловлю себя на мысли, что попала в замкнутый круг, который способен разомкнуться только с приездом сестры и выздоровлением мамы. Именно поэтому каждая секунда в ожидании этого становится для меня томительной.
– Что ж, вот, пожалуй, и все, что я могу тебе рассказать. Я знаю, что ты последнее время очень занята…и не успеваешь отвечать…
В первый раз мой голос дрогнул, а улыбка стала фальшивой. Но я быстро справляюсь с этим, заранее зная, что мои эмоции не останутся без внимания.
– Но в любом случае, мы будем ждать от тебя ответа, а лучше давай уже возвращайся быстрее, а то наш холодильник скоро умрет от анорексии… Любим тебя, Кесси. Не забывай о нас, ладно?
Финальная фраза, после которой на глаза невольно наворачиваются слезы, должна быть не менее эмоциональной, чем первая. Далее следует привычное ощущение того, что я сделала все правильно, и уже через пару секунд, после сохранения записи,
Быстро переодевшись, я открываю почту и бегло пробегаюсь глазами по входящим письмам. Как и предполагаюсь, там ничего нового – пару рассылок из интернет-магазинов, письмо от мисс Одли (она каждый раз присылает мне на почту извещение за день до того, как придет), и последнее письмо от Кесси, которое она написала более трех месяцев назад. От осознания того, что я так давно не получала от нее ни единого послания, мне становится горько. Мне бы хотелось обвинить в этом себя, но оказалось, что это не так просто сделать. Здравый ум все же побеждает фобии. Кесси сейчас просто не до этого. Я уверена, что она каждый раз смотрит домашнее видео, прекрасно понимая их ценность, но пока не успевает ответить. Должно быть, это и есть часть студенческой жизни, которую мне пока не понять.
Мне всегда нравился процесс подготовки, записи и отправки видео. Во многом, как я (а, может быть, даже и сестра) считаю, это некий ритуал посвящение. Рассказывая Кесси о доме, родителях, себе, напоминая о соседке, сообщая новости города и прочее, я чувствую нашу тесную связь. Мы с моего рождения были неразлучны, никогда не дрались, хотя порой ругались, но очень быстро отходили. Старшая сестра для меня не только пример, она мой идеал. Как и Кесси, я хочу поступить в тот же колледж, где учится она, хочу изучать науки, которые проходит она. Я хочу стать похожей на нее.
Сколько себя помню, именно она поддерживала меня во всех, даже самых ужасных, начинаниях. Два года назад я отрезала больше половины моих волос, и только Кесси сказала, что мне идет. Когда я бросила кружок по видеосъемке, именно сестра убедила родителей, что мне так будет лучше. Так что эти короткие и не носящие особой смысловой нагрузки видео – моя благодарность за годы поддержки.
День быстро меняется вечером. После аварии с Кесси я начала ужасно ориентироваться во времени. Мои биологические часы сбились настолько, что порой я встаю с кровати только с приходом отца. Иногда время летит для меня так же быстро, как новая гоночная машина (например, когда я вспоминаю о сестре или родителях), а порой мне сложно вытерпеть и 20 во время прихода мисс Одли.
Находясь в нашей общей с сестрой комнате, я слышу, как плавно поворачивается замок, а затем входная дверь тихо отворяется. На часах, должно быть, уже больше семи вечера, поскольку отец никогда не приходит раньше. А последнее время он, как и я, потерявшись во времени, переступает порог ближе к десяти или одиннадцати.
– Вэлери, ты дома?
Этот странный и никому не нужный вопрос отец задает каждый раз, когда возвращается в таком состоянии, в котором он еще способен связать отдельные слова в предложение. Я облегченно вздыхаю: сегодня не придется прятаться в своей комнате, чтобы не чувствовать противный запах перегара. Опустив ноги на пол, я встаю и направляюсь в гостиную. Отец стоит возле двери. Рубашка, полностью мятая, небрежно вылезает из-под брюк, которые уже больше месяца висят на нем как на ходящем скелете. Уставшее лицо с зелеными, как у нас с Кесси, глазами, которые мечутся по квартире в поисках чего-то, выдают его лучше, чем потрепанная одежда. Волосы у отца почти посидели, хотя ему чуть больше сорока. Когда-то давно они были такими же белыми, как у меня, густыми и слегка неряшливыми, что придавало нам с ним еще больше сходства.