Игра в любовь с форвардом

Лоусон Энджел

— Вечеринка?

— Собрание, — уточняет он.

— Посмотрим, смогу ли я продержаться на ногах до этого времени. — Я прикрываю рот, сдерживая зевок.

Джефферсон подходит с сумкой через плечо и хлопает друга по спине.

— Готов?

— Хочешь, чтобы я подождал пока ты закончишь?

— Не-а, никогда не знаешь, сколько времени это займет.

Тренер Грин любит, чтобы к моменту нашего возвращения все было организовано и было готово к следующей тренировке.

— Но спасибо.

Он пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного.

Разве это не то, что предложил бы парень?

Джефф смотрит на меня.

— Заглянешь к нам вечером, ДиТи?

— Может быть.

— Хорошо, тогда увидимся, — отвечает он так, как будто я сказала «да». Не хочу их расстраивать, но я планирую пойти домой, убедиться, что у меня есть билеты и лечь спать. Последнее, чего я хочу, это проводить время с компанией пьяных хоккеистов. Они уходят, а я направляюсь туда, где тренер Грин вытаскивает наше снаряжение из багажного отделения автобуса.

Разгрузка и распаковка вещей занимает час, прежде чем я ухожу. По дороге домой звоню Наде, но она не отвечает. Открываю страницу продажи билетов и убеждаюсь, что они распроданы. Не замечаю человека, сидящего на скамейке возле студенческого центра и поднимающегося при моем приближении.

— Твайлер?

Вскидываю голову, когда слышу свое имя, и по спине пробегает холодок страха.

— Привет, — говорю я, и мои ладони потеют. — Итан. Привет.

Он одаривает меня самодовольной ухмылкой, пирсинг в его брови поблескивает на свету, будто злобно подмигивает. Боже, ненавижу этот дурацкий пирсинг.

— Давно не виделись.

Мне удавалось избегать его в течение нескольких месяцев, а когда мне не везло, и я натыкалась на него, то просто пряталась. Это по-детски, но необходимо. К сожалению, сегодня вечером я была так увлечена билетами, что наткнулась прямо на него. Оглядываюсь по сторонам. Здесь тихо, но в студенческом центре кипит жизнь. Фильмы, спектакли, мероприятия.

— Что ты здесь делаешь?

— Жду друга. — Он подходит ближе. — Я думал о тебе. Как ты?

Делаю шаг назад и говорю:

— Хорошо. Даже отлично. Занята стажировкой.

Его взгляд переключается на мою командную форму — форму, которую мы носим на играх. Желтый барсук изображен у меня над сердцем.

— Ты все еще этим занимаешься.

— Ага. — Итану не нравилось, что я работаю с хоккейной командой — или занимаюсь чем-либо, что отвлекает мое внимание от него. — Все отлично. Они только что выиграли свою первую игру в предсезонке.

— Мммм.

Выражение его лица напоминает мне о том, как сильно он ненавидит спорт, и о том, как часто он и его друзья разглагольствуют о том, что спортсмены — всего лишь пешки в корпоративных механизмах, которые наживаются на попустительстве насилию. Будто у него есть право осуждать акты насилия.

— Я видел твою фотографию с тем хоккеистом. Что это значит?

— С Ризом? — спрашиваю, удивившись, что он ее увидел. Итан ненавидит социальные сети. Или просто так говорит. Лицемерный говнюк. Теперь я это знаю. — Да, мы друзья.

— Конечно, друзья. — Он произносит

это слово с некоторым преувеличением, но у меня нет времени его переубеждать. Его взгляд скользит по мне. — Что с волосами? Твоему «другу» больше нравится, когда они распущены?

Заставляю себя не касаться их, чтобы не показать, что неуверенно чувствую себя из-за него. Что он знает о моей неуверенности и использует ее против меня. Подавляя желчь, которая вот-вот подступит к горлу, я выдавливаю из себя:

— Знаешь, я не обязана отвечать на этот вопрос. Мы больше не вместе. Мы даже не друзья. В любом случае, это не твое дело.

— Ты права. — Его пальцы теребят серебряные кольца на левой руке. При виде них у меня внутри все переворачивается. — Ты сама принимаешь решения, какими бы примитивными они ни были.

Ну уж нет, блядь.

— Если здесь кто-то и примитивен, так это ты, — говорю я, позволяя гневу поглотить меня, что намного лучше, чем печаль и слезы. Именно так я себя чувствовала рядом с ним. Отчаянно пытаясь угодить. — С твоим дурацким пирсингом, дурацкими татуировками и…

Он ухмыляется. Блядь. Блядь! Это. Это то, чего он хочет. Чтобы показать, что он все еще может залезть мне под кожу. Заставить меня выйти из себя, чтобы я почувствовала себя дерьмом и дала ему преимущество.

Дверь студенческого центра открывается, и выходит девушка. Я узнаю ее фиолетовые волосы и зеленые глаза под толстым слоем туши. Джоан. Она была частью большой компании, с которой мы тусовались. Не удивлюсь, если они вместе.

Я использую ее появление как предлог, чтобы уйти, оставив его и его мудацкое снисходительное отношение ко мне. Хотя я не могу не задаться вопросом, причиняет ли он ей такую же боль, как мне?

Гнев почти рассеивается пока иду домой. Радуюсь, видя, что свет включен и дверь не заперта — значит, Надя дома.

Я бросаю сумку на пол и скидываю туфли, крича:

— Ты, блин, ни за что не поверишь, с кем я только что столкнулась.

Надя выходит в толстовке Уиттмор и едва заметных под ней шортах. Выражение ее лица… говорит мне обо всем. Ей даже не нужно ничего говорить. Я уже знаю.

— Ты не купила билеты.

— Мне так жаль, Твай. Вчера вечером случилось такое безумие. Около трех часов ночи мне пришел лайк в приложении для знакомств. — Ее глаза загораются. — Это был Брент Рейнольдс.

— Квотербек? — переспросила я.

Почему у меня дежавю?

— Да, он написал мне в личку и пригласил встретиться, и я согласилась.

— Я отправила тебе сообщение этим утром.

— Я все еще была там. — Она теребит манжеты на рукавах. — Я планировала уйти, но потом мы, мы… — Она пожимает плечами. — Ну ты знаешь.

— Ты трахалась с Брентом Рейнольдсом вместо того, чтобы купить мне билеты.

— Ты же знаешь, как долго я ждала возможности с ним переспать!

Качаю головой, во мне кипит гнев. Сначала Итан. Теперь это. Два удара под дых подряд. И какого хрена Риз обронил имя Брента? Он уже знал?