Игра в любовь с форвардом
Шрифт:
Я поворачиваюсь на бок, чтобы свернуться калачиком, но в темноте он хватает меня за руку. Так мы оба, наконец, засыпаем, связанные.
ГЛАВА 14
РИЗ
— Я готовлю яичницу, — говорит Джефф, когда на следующее утро я захожу на кухню. — Вы, ребят, будете?
Его взгляд метнулся за мою спину в поисках Твайлер. Присмотрись, приятель, ее здесь нет. Когда я проснулся, ее не было в моей постели, а ее сторона матраса была холодной.
Могло произойти только одно: я ее спугнул.
Рид поднимает взгляд от тарелки с хлопьями, морщинка пересекает его
— Кэп, где Твай?
— Ушла. — Направляюсь прямиком к кофе, радуясь, что кто-то уже заварил его.
— Пожалуйста, скажи, что не убил ее прошлой ночью.
— О чем ты, черт возьми?
Беру чашку и наполняю ее до краев. Черный. Без молока. Как и сказала Твайлер.
— Просто слышал ночью весь этот шум из твоей комнаты, и он не был похож на твои обычные звуки секса, так что…
— Подожди, — говорит Джефф, забирая свою тарелку и усаживаясь за стойку. — Мне интересно, в чем разница между звуками убийства и звуками секса. Опиши, пожалуйста.
— Господи Иисусе, — бормочу я, зная, что нет никакого способа остановить их, когда они начинают нести всякую чушь с утра пораньше.
— У вас у всех есть характерные звуки, — говорит Рид, как будто следить за особенностями звуков секса своих соседей — это совершенно нормально. — Аксель любит грубость и определенно выбирает шумных партнерш, так что перевернутая мебель и подобные звуки, доносящиеся из его комнаты, не стали бы сюрпризом. — Он переводит взгляд на Джеффа. — Ты любишь хорошенько потрахаться у стены, братан. В половине случаев я думаю, что ты можешь пройти сквозь нашу общую стену. Я даже перестал что-либо вешать на нее, потому что все падает и пугает меня до чертиков.
— Ты уверен, что это не привидение? — Спрашиваю я, поддразнивая его.
Он закатывает глаза, как будто это нелепо.
— Риз обычно довольно тихий, если не считать скрипа его матраса и легкого стука спинки кровати. — Он пожимает плечами, но затем указывает на меня ложкой. — О, не могу забыть, как кто-то, кем бы она, черт возьми ни была, выкрикивал его имя, как будто он только что забил шайбу в ворота и зажглась лампа.
— О, Риз! — Аксель стонет высоким голосом с дивана в другом конце комнаты. Блядь. Я его даже не заметил. — Не останавливайся! У тебя такой потряяяяясныыыый язык.
Они все смеются, Рид роняет голову на стойку и трясется всем телом.
— Охуенно смешно. — Я прислоняюсь к стойке. — Ничего не могу поделать, когда я ублажаю цыпочку языком, она хочет поклоняться мне, как высшей силе. Это дар. — Делаю еще глоток кофе, чувствуя, как мой мозг медленно просыпается. — И перестань слушать, как все трахаются. Это жутко.
— Серьезно, чувак, — говорит Джефф, едва скрывая усмешку, — стены здесь тонкие, но надевай наушники, как и все мы.
Рид пожимает плечами, давая понять, что наушников не будет, потому что он извращенец.
— Как бы там ни было, — говорю я, чувствуя необходимость прояснить ситуацию, даже если это и ложь, — я ее не убивал. Твай просто пришлось уйти пораньше. Ничего особенного.
Хотя это кажется
— Наверное, не хотела устраивать прогулку позора из поместья средь бела дня, — говорит Аксель, вытягиваясь на диване. Он поправляет свои черные боксеры в области промежности. В остальном на нем ничего нет, татуировки выставлены на всеобщее обозрение. — ДиТи не из тех девушек, которые с почетом носят значок с надписью «я трахалась этой ночью».
Хм. Возможно, он прав.
Потому что прошлая ночь была потрясающей. Не первая ее часть, когда она появилась в слезах и обвинила меня в том, что я знал о связи Нади с квотербеком. И даже не вторая, когда я лег спать с диким стояком, беспокойный и неспособный заснуть, из-за чего и свалился с ебанного кресла. Но то, что было потом, когда она оседлала мою задницу и провела руками по всему моему телу? Черт возьми, да. Я все еще чувствую, как ее горячая маленькая киска прижимается к тыльной стороне моих бедер. Что еще хуже? Какой влажной она была, когда я перевернулся и мой член уперся ей между ног.
Два толчка. Вот сколько бы это заняло.
Поэтому я должен был положить этому конец, пока не опозорил себя и не травмировал ее на всю жизнь.
Погруженный в свои мысли, выхожу из кухни, оставляя парней наедине с их бессмысленной дискуссией. Сегодня воскресенье, а это значит, что у нас только одна тренировка — в два.
OneFive: Доброе утро, Солнышко. Представь мое удивление, когда я проснулся и обнаружил, что моя кровать пуста.
Я даю ей минуту на ответ. Возможно она спит. Или в душе. Или переосмысливает все свои решения за последние двадцать четыре часа.
Динь!
InternTwy: Извини. Рано проснулась и не смогла снова заснуть. Решила, что вернусь домой и разберусь в ситуации с Надей.
OneFive: Как все прошло?
InternTwy: Ее не было дома.
OneFive: Мне жаль. Уверен, вы с ней с этим справитесь.
InternTwy: Возможно.
Захожу в свою комнату, смотрю на сломанное кресло и беспорядок на постели. Для двух людей, которые не занимались сексом, мы оставили слишком большой разгром в комнате. По привычке заправляю покрывало, попутно ища свою толстовку, но ее нигде нет.
OneFive: Так… у нас все в порядке? После вчерашнего вечера? Потому что, возможно, мне понадобится, чтобы ты связалась с Ридом и заверила его, что я не совершал убийства прошлой ночью.
InternTwy: Сделаю:)
После душа, завязываю шнурки на кроссовках, чтобы идти на тренировку, и снова проверяю телефон. Последнее сообщение висит, как неразорвавшаяся бомба. Смайлик — это ведь хорошо, да? Но она определенно не ответила на мой вопрос.
Так у нас все в порядке?