Игра в прятки

Джонс Лора

И прежде чем кто-то из родителей успевает произнести хоть слово, я, подхватив своего песика и зажав ладонью рот, выскакиваю из комнаты.

Потерянное время

Марсель, несколько дней спустя

Софи

С тех пор как это случилось, время подобно резине. Оно либо бесконечно тянется, либо моментально сжимается. Один день может закончиться в мгновение ока, а каждая секунда следующего дня кажется вечностью.

Пустота в доме – истинное мучение. Зияющая неизбежностью, она –

скорее гнёт, чем небытие. Точно здесь поселилось чудовище, придавившее меня своей огромной массой и не дающее вздохнуть.

Мама беспокойно снует по дому, вечно выискивая себе новое занятие. Я наблюдаю за тем, как шпильки, которые она по рассеянности не смогла как следует закрепить в прическе, со звоном падают с ее чепца на пол. Я замечаю, что ее фартук, на котором до сих пор видны вчерашние пятна, надет наизнанку.

Лара, наоборот, передвигается так, будто бредет по густой патоке, через каждые несколько шагов останавливаясь и опираясь на стену, преодолевая ступени лестницы с таким трудом, словно между ними пролегают пропасти. Мне хочется, чтобы сестра ненадолго прилегла, дала отдых своей больной голове, но она, как беспокойный дух, озабоченно нахмурившись, хлопочет вокруг меня.

Однажды днем я вхожу в нашу спальню и обнаруживаю, что моя тряпичная кукла исчезла с прикроватного столика. Я откидываю покрывало, сбрасываю на пол подушки и перину, заползаю под кровать, но не могу ее найти.

– София! – кричит мама. – Что, ради всего святого, ты делаешь?

Вслед за ее вопросом раздаются шаги на лестнице, и в дверях появляется Лара. Глаза ее широко распахнуты.

– Софи!

Безотчетно догадавшись, чтo я ищу, сестра, порывшись в стопке одежды, вытаскивает оттуда мою куклу.

– Почему она у тебя? Верни ее! – Я подаюсь вперед, чтобы отобрать у нее свою вещь, и замираю на месте. Кукла изменилась: разошедшиеся швы заштопаны, платье тщательно починено, паричок дополнен новой желтой шерстью.

– Я хотела, чтобы она была такой, какой ее подарил тебе папа, – поясняет Лара. – И могла сохраниться у тебя навечно.

Я щиплю кожу на тыльной стороне ладони, стараясь сосредоточиться на этом ощущении, чтобы не чувствовать жжения в глазах.

– Прости, Фи, – лепечет Лара. – Я думала, ты будешь рада. – Она бережно усаживает куклу на подоконник, поднимает с пола перину и снова застилает ее покрывалом, будто ничего не произошло. Затем неловким, виноватым движением смахивает со щеки выбившийся локон и с таким грустным видом перешагивает порог, что я не в силах это вынести. Бросившись к сестре, я обвиваю ее руками.

Потом открываю рот, чтобы сказать, как я ей благодарна, но в то же время не понимаю, что я вообще чувствую и отчего каждый час, каждый день мне так тяжело, отчего я так зла. Я отчаянно хочу объяснить Ларе, почему эта злость меня пугает. Но с моих губ не слетает ни звука.

Я поражена тем, что Лара починила тряпичную куклу. Несмотря на боли и головокружение после падения с фургона, ей удалось подобрать для штопки маленького платьица именно тот оттенок льняной нити, который требовался. Но хотя благодаря стараниям сестры утраты стали незаметными, это больше не та кукла, которую подарил мне папа, не та ткань, к которой прикасались его руки. Она уже никогда не будет прежней.

Обломки

Софи

На сей раз де Контуа прислал служащего. На следующий

день после того, как мы похоронили папу, не ранее. Я вижу его из окна: мужчина в черном бредет по дорожке, прижав руки к груди, будто это он понес утрату.

Я подхожу к двери в тот момент, когда этот человек передает маме письмо. Она разворачивает его и непонимающе смотрит на служащего.

– И как мне узнать, что тут написано?

– Ах, разумеется. – Держится посланец скованно. К тому же и вид у него глупый. Де Контуа нанимает низкооплачиваемых, несведущих людей. А выгаданные на этом деньги проматывает. Чем больше он выкачивает из своих жильцов, тем больше проигрывает в карты, в то время как честный люд надрывается из последних сил и голодает. Чем вообще занимались подобные ему бездельники в той таверне – пили? Забавлялись, якшаясь с крестьянами?

– Это уведомление, мадам, – объясняет служащий.

– Уведомление?

– Теперь, когда ваш муж… – Мужчина замолкает.

Грудь мне будто сжимает в тисках.

– Погиб, – выдавливает мама. – Вы это имели в виду?

Служащий беззвучно открывает и закрывает рот, явно не находя слов.

– О, это был… несчастный случай, мадам.

«Несчастный случай». Что за издевательское выражение!

– Я хочу сказать, что… к сожалению, у барона де Контуа не было выбора, кроме как несколько недель назад поднять вам плату за жилье. Ваш муж, судя по всему, не сумел собрать эту сумму.

Мама сжимает кулаки, сминая бумагу, которую держит в руке.

– Теперь же вы вдова и… Словом, барон де Контуа надеется, что вы здесь не останетесь. Что ваши потребности будут… лучше удовлетворены в другом месте.

Мама сразу переходит к делу.

– Сколько у нас времени?

Служащий откашливается.

– Неделя. Барон де Контуа убежден, что этого достаточно.

– Барон де Контуа знает, о чем говорит, не так ли?

Мужчина будто не замечает маминой колкости.

– Он также просил меня сообщить вам, что инструменты, материалы и все прочее, что хранится в нижнем помещении, теперь являются его собственностью и подлежат изъятию в счет не внесенной платы за жилье…

– Вещи в мастерской принадлежат моему отцу, он купил их на собственные средства! Ваш господин не имеет на них права, он просто пропьет все, что помогало отцу трудиться! Он не имеет никакого права! – Эти слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю подумать, меня бросает в дрожь, щеки мои пылают.

Служащий барона поднимает бровь.

– Мадам, могу лишь посоветовать вам привить своей дочери хорошие мане…

Не дослушав, мама захлопывает дверь у него перед носом.

– Что случилось? – раздается у нас за спинами голос Лары, которая медленно спускается по лестнице, потирая висок. Она лежала. Должно быть, ее разбудил шум. – Ох, мама, – вздыхает она, прочитав врученную служащим бумагу. – Что же нам делать?

Через несколько дней приходит послание, адресованное маме. Я застаю ее с ним за столом в гостиной и сразу узнаю тетушкин почерк. Мое внимание привлекает торчащий из-под письма большой квадратный кусок похожей на ткань бумаги с какими-то узорами.

Я зову из кухни сестру, и мама угрюмо передает ей письмо.

– Ну, что там написано? – нетерпеливо спрашиваю я, внезапно испугавшись, что это тетушкин ответ на предыдущее мамино письмо и что она предлагает Ларе работу на фабрике.

Сестра быстро просматривает первую страницу.