Игроки и жертвы
Шрифт:
Когда ночное совещание началось, я тихо вышла из кабинета, закрывая за собой дверь. Мне нечего было делать там, где обсуждались налоговые тонкости, в которых я понимала примерно как в балете, но здесь, в приемной, я знала, что мое присутствие стоит многого.
Слышались шаги: начальники цехов, персонал, рабочие заглядывали в приемную, каждый второй бросал на меня взгляд и тут же, как по команде, замолкал, улавливая что-то знакомое в моем лице. Я заметила, как один из менеджеров напрягся, узнав меня, и отвел глаза. Другой, зайдя в приемную, замер, едва не выронив
Взгляды опаляли, словно горячие угли, и мне приходилось напрягать все внутренние силы, чтобы гордо держать голову и не позволить себе показать даже тени слабости. Каждый взгляд нес в себе скрытый подтекст, сплетения догадок и осуждения, завуалированное любопытство и едва сдерживаемое желание узнать, зачем я здесь. Цепочка слухов запускалась, но мне было нужно больше — не просто дать людям возможность строить догадки, но зажечь их любопытство и направить его в нужное русло. Мой приход должен был не просто разогреть интерес, а укрепить осознание, что я рядом с Кириллом неслучайно, и что моё присутствие — сигнал: несмотря на потрясения, он не падает, а продолжает стоять на своем.
Сидя в приемной, я выстраивала в голове шаги: как придать слухам четкое направление и направить их так, чтобы они сыграли нам на руку. Время шло, а каждый человек, проходивший через приемную, становился частью импровизированной сцены, невольным наблюдателем и участником слухов. Эффект моего появления нужно было усилить, подлить масла в огонь, чтобы разогреть ситуацию и задать правильный тон разговорам. Если позволить персоналу лишь строить догадки, интерес быстро остынет, а слухи рассеются, лишенные опоры.
А ведь сейчас это было жизненно важно — нам с Кириллом позарез нужно было не просто направить слухи, но укрепить его позиции среди сотрудников. Уход людей, ставший уже реальностью, мог превратиться в лавину, и тогда заменить их будет тяжело и рискованно. Да, собрать новую команду не так сложно, но это неизбежные сложности, привыкание, а значит, задержка в делах, на которую у нас не было времени. Моя роль здесь была ключом к созданию нужного образа и репутации.
Как встала и проблема Лены и Маши. Я потерла зудевшие усталые глаза – это было, пожалуй, самое сложное. И Милена. Терять ее было слишком опасно.
Да, сейчас Кир, как он правильно сказал, хромая утка, поэтому, никто из серьезных покровителей навстречу ему не пойдет, все будут наблюдать со стороны за развитием скандала, готовые встать на сторону победителя. Однако возвращение Милены, чуть качнет весы в нашу сторону. Едва заметно, но качнет.
Зуд в усталых глазах не давал покоя. Хотелось потереть их и снять напряжение, но я прижала ладони к вискам, стараясь сосредоточиться на последних мыслях. В этот момент послышался шум из кабинета: совещание подходило к концу. За окнами уже медленно рассеивалась темнота, а на горизонте едва заметно пробивалась светлая полоса — первый свет рассвета. Ночное напряжение уступало место тишине, и звезды в небе медленно гасли одна за другой.
– Кирилл, все нормально? – спросила я, когда мы остались
– С точки зрения налоговой – пока да…. – устало ответил он. – С точки зрения репутации – все в шоке до сих пор. Твое появление здесь – новые вопросы на которые люди хотят знать ответы.
– Значит, завтра они их получат, Кирилл, - спокойно ответила я. – Ты утром по понедельникам планерки проводишь?
– Угу, - кивнул он, падая на диван в приемной. – Хочешь быть?
– На расширенной, Кирилл. Насколько меня память не подводит – раз в месяц такие бывают?
– Агата… - он тоже потер глаза. – Это… ты не очень готова…
– А когда, Кир? Ждать пока люди, которые с тобой работали много лет, побегут?
Кирилл молча смотрел на меня, пытаясь, видимо, найти слова для возражения, но лишь устало провел рукой по лицу, словно осознавая, что сопротивление бесполезно.
– С Илоной я сама согласую все, Кир. Начнем с комбината… С тех, кто давно знает тебя и уважает, - я провела рукой по волосам и невольно зевнула.
– Ты устала…
– Ты тоже… Но, - я глянула за окно, - полагаю ехать домой смысла уже нет. Илона одежду мою сюда отправит. По кофе?
– На диван, Агата. Спать хотя бы два- три часа. Если завтра мы появимся пошатывающимися от усталости – нас не поймут.
– Или очень хорошо поймут… - не удержалась от смешка, чувствуя, как чуть-чуть розовеют щеки.
Кирилл засмеялся, потирая бровь.
– Пошли, юмористка. В комнате отдыха есть пледы и подушки.
– А ты?
– Там кресло раскладывается, там лягу.
– Ну вот и вид наш помятый объясним будет, - от усталости я не могла остановиться, продолжая смеяться.
—Вот-вот, встретим утро с честными помятыми лицами, —он вытянулся на своем кресле. — Но хотя бы выспимся чуть-чуть.
Я подмяла подушку под себя, накрылась пледом с головой, почти сразу проваливаясь в сон.
24
Тихо встав с импровизированного места для сна, я на цыпочках прошла мимо Кирилла, спавшего на раскладном кресле, которое казалось даже неудобнее, чем я могла представить. Утренний свет из оконного проема в комнате отдыха мягко освещал его лицо, слегка расслабленное в редкий момент покоя, и я невольно замедлила шаг, прежде чем продолжить путь к окну.
Рассвет уже окрасил небо бледно-розовыми и золотыми оттенками, и, когда я подошла к окну, за которым простиралась вся территория комбината, этот огромный промышленный комплекс выглядел особенно внушительно. Подсвеченные первыми лучами солнца здания и длинные трубопроводы создавали ощущение тихого гиганта, пробуждающегося к жизни.
Часы показывали чуть больше шести утра, но на территории уже шла жизнь: подъезжали первые машины, работники утренней смены медленно начинали заполнять пространство у проходной, встречались у входа в здание, обменивались краткими приветствиями, настроенные на долгий рабочий день. Издалека казалось, что каждый из них — часть огромного механизма, в котором каждый элемент находит свое место и цель.