Игроки и жертвы
Шрифт:
– Макс, - я закусила губу, поднимая на него глаза. – А ты никогда не думал, почему атака пошла именно на Кирилла?
– Он Суханову дорогу перешел…. В Москве у него серьезные связи…. Он мог возглавить парламент….
Я кивала.
– А еще, Макс, он – промышленник. Как и Григорий Владимирович. И многие наши коллеги. Его уважают как федералы, так и регионалы…. Он полностью лоялен Москве, молод, умен…. Знает границы…. Хороший хозяйственник….
– Твою мать! Агата, я об этом даже не думал!
– А надо было в первую очередь, Макс. Сейчас все наблюдатели
– Вот, бл…. – Макс слегка побледнел.
– Григорий Владимирович это понимает, Кирилл это понимает. Очень надеюсь, что и остальные это поймут. Если мы сейчас сможем этот скандал хоть немного отбить – к нам и другие присоединяться. У губернатора, знаешь ли тоже с центром не все радужно. Он там паре добрых людей в свое время на хвосты крепко наступил, насколько я знаю. Так что у нас тут…. Тот еще гадюшник. Одно знаю точно – падет Богданов, остальные будут следующими. По одиночке всех сожрут. Так что работаем, Макс, работаем.
Ближе к вечеру напряжение нарастало: каждый телефонный звонок, каждый взгляд казались мне пронзительно изучающими. На другом конце провода голоса нередко менялись — звучали жалость, осторожное сочувствие, иногда сдержанная неприязнь. Это скрытое осуждение и унизительная жалость, даже когда они были завуалированы под вежливость, будто впивались под кожу.
Я старалась сосредоточиться на рутинных задачах, следила за очередными отчетами, проверяла выполнение мелких поручений, надеясь на мгновение отвлечься. Но с каждым очередным взглядом или косвенным комментарием ощущение тревоги лишь усиливалось. Казалось, люди, видя меня, на секунду задумывались — кто я сейчас в их глазах? Кто я теперь?
Труднее всего было вернуться в здание парламента – место, где произошло мое публичное унижение, где об этом помнили даже стены. Не говоря уж о людях, которые бросали острые взгляды и позволяли себе редкие едкие реплики, на которые приходилось отвечать с неизменной улыбкой. Оставалось только сжать зубы крепче, голову задрать выше и постараться скрыться в своем кабинете.
Илона приехала за мной около пяти и забрала в квартиру Кирилла, в которую я зашла с легким страхом. Кир уже был дома – встретил нас на пороге, жестом приглашая войти.
Оглядываясь по сторонам, я вступила на его территорию, чуть волнуясь от чувства, что оказываюсь в самом центре его жизни, в месте, где он отдыхает от всего внешнего мира. Гостиная казалась одновременно уютной и строго оформленной: высокие потолки, мягкий
Илона везде чувствовала себя как дома, поэтому сразу же уселась на диван, потребовав от хозяина кофе. Кирилл, лишь усмехнувшись на требование Илоны, молча кивнул и отправился на кухню, оставив нас вдвоем. Я прошлась по гостиной, стараясь скрыть любопытство. Просторная, с мягкими оттенками серого и глубокого синего, она была лишена излишеств, но при этом уютно обжита — на столике лежала пара книг, на полке сдержанные, но, безусловно, дорогие мелочи. Илона, вытянув ноги и устроившись поудобнее на диване, огляделась и пробормотала с одобрением:
– Миленько.
– Хочешь сказать, ты тут первый раз?
– Думаешь, он сюда кого попало приводит?
Я перевела взгляд на книжные полки, машинально отметив, как обильно они были заполнены — и не просто случайными томами, а серьёзными книгами по истории, политике и философии. Много было профессиональной литературы. Даже здесь, в его личном пространстве, всё говорило о том, что Кирилл привык держать контроль над всем вокруг.
В этот момент он вернулся из кухни с тремя чашками кофе. Его взгляд задержался на мне, как будто выискивая реакцию, и едва заметная тёплая улыбка смягчила его черты.
— Устраивайтесь, как дома, — сказал он, подавая нам кофе и как будто понимая, что мне нужно немного времени, чтобы привыкнуть к этому месту.
– Кому-то это место домом на ближайшие пару месяцев станет, - Илона забрала свою чашку. – До выборов. А там…. разбежитесь по тихому.
Лицо Кира дернулось, а губы крепко сжались.
– Так, опрос у тебя в ментовке в пятницу, помнишь? – спросила Илона.
– Об этом забудешь….
– И я даже могу время угадать, - хмуро продолжил Кирилл, садясь рядом с Илоной, - в двенадцать дня, правильно?
– Откуда?
– А у меня в пятницу в двенадцать налоговая на комбинат приезжает.
– Значит взялись по полной….. Агата, слышь, Агата, ты что там зависла?
– Прости…. Я…. Засмотрелась…. – пробормотала я, с трудом отрывая взгляд от великолепного хрустального шара с замком внутри, стоящего на одной из полок. Его стеклянные бока переливались в свете, будто оживая, и замок внутри выглядел таким детализированным, что хотелось коснуться его и почувствовать эту крохотную магию.
Кирилл заметил, куда устремлен мой взгляд, и на мгновение его лицо смягчилось.
— Это старинная вещь, — тихо сказал он. — Досталась от отца. Всегда любил его за изящность и тонкость работы.
Он подошел ко мне.
– Хочешь посмотреть ближе?
Я кивнула, не скрывая интереса, и осторожно взяла шар из его рук, пораженная тем, насколько он был тяжелым и приятным на ощупь. Через стеклянную сферу можно было увидеть миниатюрные детали замка — крошечные башенки, даже мельчайшие оконные проемы, мастерски выточенные и такие реалистичные, будто стоило заглянуть внутрь и можно было увидеть жизнь внутри этих стен.