Игрушки
Шрифт:
не найдёт приют в чужом краю,
где построит дом, засеет поле
и взрастит немалую семью.
Ждать недолго жатвы. Грянет время –
мерить правоту длиной ножа –
вот тогда-то каиново семя
принесёт обильный урожай.
Рухнут вековечные каноны
под напором яростной волны
в день, когда на мировые троны
вознесутся Каина сыны.
Nova
Круша вековые основы,
ломая орбит постоянство,
ярчайшая
звезды озарила Пространство.
И волны слепящего света
несли гибель древним народам
далёкой цветущей планеты.
Вскипали могучие воды,
крошились и плавились камни
под испепеляющим взором.
А импульс всесильным воззваньем
летел по вселенским просторам,
сжигая былое, как ветошь,
и реинсталлируя Время, –
чтоб вспыхнул божественный Светоч
в окутанном мглой Вифлееме.
Утренние аллегории. Взгляд первый
Стара как мир и, как заря, млада –
Всех величайших тайн немой хранитель –
Седая одинокая звезда
Льёт тусклый свет на сонную обитель.
Ни шороха. Всё замерло внутри
И чуда ждёт... Грядёт! Грядёт Спаситель!..
Вдруг – шёпот пробежал в листве: «Гори!!!»
И вот – выходит огненное Чадо
Из чрева Богородицы-Зари.
И мир ликует – всё рожденью радо!
Дубы-волхвы простёрли ввысь персты.
Торопит ветер облачное стадо.
Отметины божественной пяты –
Вслед за лучом, над травами скользящим,
Распахивают венчики цветы.
Разбужена теплом животворящим,
Жизнь встрепенулась: кружит, как циклон,
Снуёт, кипит и бьёт ключом звенящим!
Весь мир спешит – к Младенцу на поклон!..
И грянул гром!..
Лифостротон – каменный помост римского прокуратора.
Уроборос – древний символ, изображение змеи, поедающей свой хвост.
Спустилась ночь на Гефсиманский сад и город, знавший яростные битвы, огонь и кровь бесчисленных осад, но не слыхавший искренней молитвы...
Сомненья рвали душу в лоскуты. Слова слетали с губ, ища ответа.
Отец! Пусть будет так, как хочешь Ты! И всё ж молю – да минет чаша эта!
Ершалаим гасил свои огни... Тринадцатый день месяца нисана – назавтра, в полдень, возопят «Распни!» ещё недавно певшие «Осанна!»
Внизу в долине рокотал Кедрон. С щеки текла слеза (иль капля пота?) И отсвет факелов дрожал тавром в расширенных зрачках Искариота.
Но «Радуйся!» – промолвили уста, хотя глаза кричали: «Уничтожу!» И обжигающ, как удар хлыста, поспешный поцелуй ошпарил кожу.
Апостолы схватились за мечи,
...Костёр пылал в стенах хананова двора, и челядь спорила о малом и великом, а за оградой разносился вой Петра, поверженного петушиным криком.
Синедрион вершил свой скорый суд, не оставляя никакой надежды, перевирая Тору и Талмуд и раздирая напоказ одежды.
Претория гудела, как притон. Толпа бурлила, бушевали страсти. Что истина?.. Высок лифостротон, но человек на нём – лишь символ власти!
Венец терновый – брат лаврового венка, и багряница – царской мантии подруга. Никто не в силах знать наверняка: не суждено ли им сменить друг друга?
Толпа бывает предсказуемой – за плату. Народный глас ревел: «Спаси Варавву!» Вода ржавела от холёных рук Пилата, предвосхищая страшную расправу...
Боль жертвы и усердность палача – едины, словно стороны монеты. И плеть хлестала – по нагим плечам, хмелея кровью Нового Завета.
Что жизнь – во имя целого народа? Порочный круг сплелся – в уробороса. И ноги, что легко прошли по водам, едва шагают.
Via Dolorosa! Путь Плача, помнишь ли ты всех, кто, волочась, шёл здесь, согнув под скорбной ношей спину?
Увы, Симон, в недобрый день и час ты повстречался Человеческому Сыну...
Последний шаг. И цель уже близка... Доска со стоном принимала плоть металла, покорна грубой силе молотка, и кровь на руки палачам хлестала.
Час в радости – как миг. Иная грань – минута муки длится дольше часа. Как уксус, воздух обжигал гортань. Ещё глоток – и опустеет чаша! Светилом, раскалённым добела, застыла в небе солнца колесница.
Но вдруг – в мгновенье – мгла обволокла иссушенные земли плащаницей.
Пространство вспышкой света озарилось!
За миг до судьбоносной катастрофы я, глядя в небо, прошептал: «Свершилось!»
И грянул гром над лысиной Голгофы!..
Задушевная беседа у костра
Рассвет. Усталый диалог двух правых истин...
– Ужели я тебе, мой Бог, так ненавистен?
– Покайся и склони главу!
– Потом – колени?..
...Кошмар, оживший наяву.
Помост. Ступени...
Несут посыльные-ветра к иным трибунам
листовки пепла от костра
Джордано Бруно.
Равновесность
…шажок, ещё…
Дрожит стальная жила. В напряженьи
амфитеатр ощерил хищно пасть…
Едина кара всем икарам – пасть,
не одолев земного притяженья.
И раз… и два…
Харибда-тьма затягивает в бездну.
Металлом тишина звенит в ушах.