Игры для взрослых мальчиков

ВИН Александр

— Сколько раз, когда казалось, что я ухватил в жизни синюю птицу за хвост, она оборачивалась ко мне с милым таким оскалом…

Не вытирая рук, Глеб подбросил в огонь несколько коротких березовых поленьев.

— Была пора — я рвался в первый ряд — и это все от недопониманья!

Со счастливой улыбкой Инга изумилась.

Ей уже приходилось наблюдать яростный характер Глеба в общении с другими мужиками и нежный… да уж, конечно, правильно — нежный, когда он беседовал с женщинами, но никогда раньше она не слышала, чтобы он пробовал что-то

напевать!

Она откинула запястьем волосы со лба.

— Током ты еще тогда бился. Когда прикасался ко мне… Помнишь?

— Я помню все. И рад за тебя.

Глеб спрятал испачканные руки за спину и, потянувшись, поцеловал мягкий завиток на шее Инги.

— Пойми меня и ты. Уверен, что мне будет очень хорошо у твоего абажура, но стану ли я на этом берегу окончательно и бесповоротно счастливым? Конечно, ходики и чайник со свистком — это приятно и славно, но…

Якоря всегда были символами мертвой, тихой воды и поэтому они мне противны. Ты хочешь, чтобы я стал скучным и нудным, как сегодняшний старичок Веллер? Помнишь, тогда мы все вместе зачитывались его книгами, а сейчас он беспомощно тараторит в телевизоре что-то умное, безусловно, правильное, но, не имея никаких шансов быть услышанным, а уж тем более правильно понятым…

Капитан Глеб выпил воды из алюминиевой кружки, вытерся рукавом.

Когда он подмигнул, глаза Инги опять наполнились слабыми слезами.

— Не грусти. Всю жизнь я мечтал делать что-нибудь ясное и простое. И никогда, понимаешь, никогда никому не лгать! Давай, я порежу хлеб, а? У тебя дощечка какая-нибудь резательная есть?

Пуговицами на его рубашке она, не торопясь, занялась сама.

Закончив, заботливо погладила его по плечам, по груди, немного отстранилась и снова оглядела результат своих трудов. Забавно наморщилась.

— Нет, тебе лучше так…

Инга решительно расстегнула две верхние пуговицы и коротко взглянула на него снизу вверх.

— Вот теперь это похоже на тебя!

Глубоким поклоном Глеб Никитин согласился с таким очаровательным женским мнением.

— Ладно, садись за стол — опоздаешь ведь!

Тяжелая сковорода все еще сохраняла жирный блеск на поверхности изобильной, горяченной яичницы.

— Молоко будешь? Утреннее, соседка только что на крыльце оставила. А у вас там, в походе, готовит кто специально или сами что придумываете?..

Потребовались мгновения, чтобы она опять стала примерной хозяйкой.

Опустив взгляд, капитан Глеб улыбнулся.

— Мы же люди лесные, на подножном корму да на трофеях пока все держимся.

Привычно ловко двигаясь вокруг стола, Инга раскраснелась. Светлые локоны выбивались из-под косынки, крошечные капельки выступили на лбу и на переносице.

Осторожно и совсем невзначай Глеб спросил.

— А иностранцы в здешних окрестностях появляются? Ну, разумеется, кроме моих авантюристов?

— Да, бывают, заглядывают разные типы. В последнее время их из города часто привозят наши мужики, на рыбалку, поохотиться.

— Ваши

мужики?

Инга смутилась.

— Ну, нет, просто русские, городские, деловые всякие…

И тут же, внимательно оглядев стол, спросила чересчур заботливо.

— Посолено как, нормально? Может, кетчупа еще дать?

Не совсем прожевав горячий кусок, Глеб отрицательно повертел головой.

— К девчонкам поселковым эти приезжие начинают свататься, когда немного отдохнут от своих фрау на нашей-то природе.

— Есть тут у нас продавщица одна, Екатерина. Молодая еще, но такая несчастная в личной жизни — ты просто себе не представляешь!

Наворачивая ароматную яичницу, Глеб молча согласился с Ингой, с очевидным удивлением приподняв брови.

— Какой-то толстый, араб вроде, замуж ее в прошлом году звал, увивался. Охмурил девку, в город все возил, в ресторан, в посольство свое, какие-то официальные бумаги вроде как они там с ним заполняли, да вот как-то он в это лето больше к ней и не показывается…

— А Светлана, медсестра поселковая, скоро уедет со своим отсюда. Ее-то дружок, иностранный, зовет все ее к себе, зачастил к нам сюда с приездами, с родителями своими обещает уже Светку познакомить.

Ровно сложив около своей тарелки салфетку, капитан Глеб лениво шевельнул в широкой стеклянной вазе на столе оставшиеся с вечера холодные ягоды, кинул в рот самую крупную крыжовину, хрустнул. Прикрыл глаза от удовольствия.

— Вот видишь, даже провинциальные дамы умеют прекрасно устраиваться… А как эту, вашу медсестру, по фамилии-то?..

— Зачем это тебе?

— Может, я ее знаю? По старой памяти?

— Серякова. Она местная, семья их уже давно здесь живет. Только ты, пожалуйста, никому про это, про их роман-то с иностранцем, не упоминай! Светланка все это в тайне от поселковых бабок держит, сглазить боится, даже мне ничего конкретного не говорит, но я-то догадываюсь! Только бы у них все получилось…

Не выпуская из рук разноцветную посудную прихватку, Инга присела за стол напротив Глеба.

— Дня три назад заезжала она ко мне, ну, Светлана-то эта, медсестра, со своим милым. Видный такой парнишка, ласковый. Обнимал ее все за талию, в машину подсаживал. Светка долг решила отдать, она перед этим у меня на парикмахерскую денег немного занимала, к его приезду прихорашивалась.

Прохладная приятность крыжовника закончилась.

Глеб, не глядя в вазу, пошарил по пустому прозрачному донышку. Сожалея об аппетитной утрате, улыбнулся, посмотрев внимательно на похорошевшую Ингу, на все еще четкие губы, на две такие славные морщинки в уголках ее глаз.

— Нет, не могу вспомнить эту особу. Не знаком был ранее. А ты сама-то как?

— Что?

— Выбрала бы себе кого поприличней, миледи. Из иностранных-то посетителей.

Инга обернулась так резко, что Глеб едва успел спрятать блеск хохочущих глаз.