Игры Обмена. Материальная цивилизация, экономика и капитализм в XV-XIII вв. Том 2

Бродель Фернан

l'Ouest.1960, p. 183—184.

'" Sombart W. Der

moderne Kapitalismus,H, S. 1061.

'"' Gestrin F. Le Trafic

commercial entre les

contr'ees des Slov`enes

de l'int'erieur et les

villes du littoral de

l'Adriatique...,1965, (ср. резюме на франц.

яз.,с. 247—272).

Томоло — единица

площади, составляющая

от 0,1 до 0,3 гектара.—

Прим. перев.

Максим Горький будто бы сказал: «Крестьяне везде одни и те же» 93. Так ли уж это верно?

Всекрестьяне испытывали довольно постоянную нищету; проявляли терпение перед лицом каких угодно испытаний,

исключительную способность сопротивляться, приспосабливаясь к обстоятельствам; медлительность в действиях, несмотря на взрывы восстаний; приводящее в отчаяние умение, где бы они ни находились, отказываться от любых нововведений (поиvelletez)94, a также и не имеющее себе равных упорство при восстановлении равновесия в жизни, неизменно подверженной превратностям. Что уровень их жизни был низок, сомнений не вызывает, несмотря на те или иные исключения, как, например, животноводческая зона Дитмаршен к югу от Ютландии в XVI в.95, как «островки крестьянского благосостояния» в Шварцвальде, некоторых местностях Баварии, Гессена или Тюрингии 96. Позднее сюда можно отнести голландские деревни по причине близости крупных городских рынков; западную часть округа Ле-Ман 97; немалую долю английских деревень и почти что все поселения виноградарей. Это лишь несколько примеров. Но при полном перечислении мрачные картины намного преобладали бы над прочими. Их тысячи.

Не будем, однако, делать акцент на этих [вполне] реальных мрачных фактах. Крестьянин выжил. Он сумел выкарабкаться — это тоже всеобщая истина. Но в общем — благодаря сотне дополнительных занятий: ремеслу, тому поистине «промыслу», какой представляет виноградарство, извозу98. Мы не станем удивляться тому, что шведские или английские крестьяне оказывались также рудокопами, камнеломами, железоделами; что крестьяне Сконе становились моряками и занимались оживленными каботажными перевозками на Балтике и в Северном море; что все крестьяне в большей или меньшей мере бывали ткачами, а при случае — перевозчиками. Когда к концу XVI в. деревни в Истрии испытали вторичное закрепощение, многие крестьяне ударились в бега. Они становились возчиками или разносчиками, обслуживавшими порты Адриатики, и со своими деревенскими домницами расширили простейшее железоделательное производство 99. В королевстве Неаполитанском, гласит серьезный доклад Счетной палаты (Sommaria),«многочисленны поденщики (bracciali),кои живут не одним лишь своим поденным трудом, но засевают каждый год шесть томоло * пшеницы или ячменя... выращивают овощи и носят их на рынок, рубят и продают дрова и выполняют перевозки на своих животных; притом еще они стараются платить

==248

100

A. d.S. Napoll, Sommana Partium 565; Galasso G. Op. cit.,p. 139.

"" Conti E. La Formaztone d'elia struttura agraria moderna net conlado florentine.Roma, 1965, I,p. VII. "12 Fourquin G. Les Campagnes de la r'egion parisienne `a la fin du Moyen Age. 1964, p. 530.

'°;' Brunner O. Neue Wege der Verfassungslind Sozialgeschichle(итальянское издание, 1970), p. 138. 104 Gonon M. La Vie familiale en Forez et son vocabulaire d'apr`es les testaments.1961, p. 16. ^ Ibid.,p. 243.

подать только как поденщики» 100. Недавнее исследование показывает их, сверх того, в ролях заемщиков и ссужающих деньги, мелких ростовщиков, старательных животноводов.

ДЛИТЕЛЬНАЯ ВРЕМЕННАЯ ПРОТЯЖЕННОСТЬ НЕ ИСКЛЮЧАЕТ ИЗМЕНЕНИЯ

Эти примеры сами по себе показывают, в чем не прав Горький. Существовала тысяча способов быть крестьянином, тысяча способов быть бедняком. Люсьен Февр, размышляя о различиях между провинциями, имел обыкновение говорить, что «Франция может быть названа разнообразием». Но и мир тоже называется разнообразием: существовали почва, климат, существовали культуры, существовал «дрейф» истории, старинные варианты выбора. Существовали также статус собственности и статус личности. Крестьяне могли быть рабами, крепостными, свободными держателями, испольщиками, арендаторами; они могли зависеть от церкви, от короля, от знатных сеньеров, дворян второго или третьего ранга, от крупных арендаторов. И всякий раз их личный статус оказывался разным.

Никто не оспаривает это разнообразие в пространстве. Но внутри каждой данной системы историки крестьянской жизни проявляют ныне тенденцию представлять себе ситуации, неподвижные во времени, без конца повторяющие самих себя. Для Элио Конти, великолепного историка тосканской деревни, последняя может быть понята и объяснена лишь путем непрерывных наблюдений на протяжении тысячелетия 101. В отношении деревень, лежащих вокруг Парижа, один историк утверждает, будто «деревенские структуры почти не претерпели изменений со времен Филиппа Красивого до XVIII в.» Преемственность главенствует над всем. Уже давно Вернер Зомбарт говорил, что европейское земледелие не изменилось с эпохи Карла Великого до Наполеона; это, несомненно, был способ подшутить над иными историками его времени. Сегодня такой иронический

выпад никого бы более не шокировал. Отто Бруннер, историк австрийского сельского общества, пошел гораздо дальше. «Крестьянство,— не моргнув глазом заявляет он,— со времен своего складывания в неолите и вплоть до XIX в. образовывало фундамент структуры европейского общества, и на протяжении тысячелетий его сущность едва ли затрагивалась переменами в структуре политических форм верхних слоев [общества]» 103.

И все же не будем с закрытыми глазами верить в полную неподвижность истории крестьянства. Да, внешний облик какой-нибудь деревни не изменился со времен Людовика XIV до наших дней. Да, престарелые кузены одной женщины-историка, изучавшей Форез, «еще и [сегодня] совершенно похожи на столь близкие [им] тени завещателей XIV в.» 104. И скот этих самых деревень, по-видимому, «не счишком отличался в 1914 г. от того, каким он был в 1340 г.» 105. Идентичны поля, дома, животные, люди, разговоры, пословицы... Да, но сколько вещей, сколько реальностей непрестанно менялось! В Мичдорфе, кро-

==249

"'6 Juillard E. Probl`emes alsaciens vus par un g'eographe.1968, p. 110.

107 Ibid.,p. 112.

Бланка Кастильская (1188—1252)— королева Франции, мать Людовика IX Святого, правительница королевства во время малолетства Людовика и во время его пребывания в крестовом походе.— Прим. перев.

*Шеваж — подушная подать, взимавшаяся с сервов как символ их крепостного состояния. Формарьяж — налог, выплачивавшийся сервом сеньеру за разрешение вступить в брак с вассалом другого сеньера. Право «мертвой руки»— полное или частичное наследование сеньером имущества крестьянинавассала после смерти последнего.— Прим . перев .

108 Fourquin G. Op. cit.,p. 160 sq.

""' Galasso G. Op. cit.,p. 76—77.

1111 Ibid., p. 76.

'" Gr"ull G. Op. cit., S.30—31.

112 EngelE., Zientaria B.

Feudalstruktur, Lehnb"urgertum und

Fernhandel im

sp"atmittelalterlichen

Brandenburg.1967, S. 336—338.

"3 Bloch M. M'elanges

historiques. P.,1963, II, p. 689.

шечной деревеньке северного Эльзаса, около 1760—1770 гг. полба, древний злак, уступила место пшенице 106. Разве это мелочь, не заслуживающая внимания? В этой же самой деревушке в период между 1705 и 1816 гг. (несомненно, около 1765 г.) осуществился переход от трехполья к двухлетнему севообороту 107 — мелочь ли это? Вы скажете, это мелкие изменения, но есть и громадные. Любая длительная временная протяженность когда-нибудь ломается — никогда единым махом и никогда вся целиком, но появляются разрывы. Во времена Бланки Кастильской и Людовика Святого * решающим обстоятельством было то, что крестьянский мир вокруг Парижа, состоявший из сервов (определяемых по трем отличительным повинностям: шеважу, формарьяжу и праву «мертвой руки» **), но также и из людей свободных, отвоевал у сеньеров свою свободу, что умножилось число случаев освобождения сервов, манумиссий, ибо свободный человек, живя вперемежку с сервами, всегда рисковал, что однажды его спутают с ними. Решающим было также и то, что крестьяне сплоченно (и экономика тому благоприятствовала) выкупали за деньги свои повинности в Орли, Сюси-ан-Бри, Буасси и в других местах, и этому движению суждено было широко распространиться 108. Решающим было и то, что крестьянская личная свобода как эпидемия распространялась по определенной части Европы, захватывая преимущественно активные зоны, но затрагивая по соседству и менее привилегированные области. Так, коснулась она королевства Неаполитанского и даже Калабрии, которая, уж несомненно, не была передовой зоной; но последних беглых крестьян граф Синополи требовал возвратить ему в 1432 г., и безуспешно 109. Крепостная зависимость крестьян, прикрепление к земле исчезли. И старинные слова: приписанные, вилланы, чиншевики (adscripti, villani, censiles, redditici)—выходят из калабрийского лексикона: теперь речь идет только о вассалах (vassalli)110. Важно было и то, что освобожденный крестьянин в Верхней Австрии мог в знак своего освобождения надевать красную шапку "1. Важно еще и то, что триаж (triage),т.е. раздел общинных имуществ между крестьянами и сеньерами, во Франции в XVIII в. в общем не имел успеха, тогда как этот же процесс в Англии привел к огораживаниям (enclosures).И наоборот, важно, что вторичное закрепощениев XVI в. в Польше вернуло под гнет крестьянина, уже имевшего опыт прямых рыночных отношений с городом или даже с иноземными купцами "2. Все это было решающим: один-единственный такой поворот глубоко изменял положение тысяч людей.