Игры Стражей, или Паноптикум мотыльков
Шрифт:
«Ты ведешь себя словно… шут гороховый!»
«На том и стоим! Иначе мир умер бы со скуки».
Кирилл наблюдал за немым диалогом, разыгрывающимся между его бывшей любовницей и странного вида стариком.
Создавалось впечатление, что они знакомы очень близко. Не произнося ни слова, двое без труда понимали друг друга. Игра жестов, эмоции, выражения лиц, ускользающие взгляды, смущение, заигрывающий смех свидетельствовали об одном. Между ними существует связь особого рода. Кому как не Кириллу, опытному соблазнителю, не уловить эманацию рождающегося
Волна ревности сбила беднягу с толку.
«Что София нашла в старой седой развалине, благоухающей затхлостью и несвежими носками, развалившейся в кресле в грязной рубашке навыпуск? Кто ему дал право главенствовать над всеми? Кто он, черт меня дери?»
– «Не бросайся мыслями, глупец! Как знать, не стоит ли за твоей спиной тот, о ком ты сейчас подумал?» – возникший в голове голос показался Кириллу до боли знакомым.
Он быстро взглянул на сидящего на возвышении мужчину. Тот отвлекся от немого разговора с Софией и теперь буравил его сапфировыми глазами.
«Я знаю тебя?» – вопрос Кирилла остался без ответа.
Зрительный контакт прервался по воле старика.
Тот снова встал и, поманив рукой сухонькую даму в скромной серой кофточке под горло и старомодной плиссированной юбке, кивнул головой, разрешая говорить:
– Аватария! Мы все внимание.
– Мой господин, благодарю за оказанную честь. Я привела на ваш суд заплутавшую в пагубном Унынии душу Аннет Пуатье. С недавнего времени она пренебрегает великим даром, ценность которого не подлежит сомнению.
Вожделея смерти, искушенная ее нечаянным прикосновением, несчастная утратила смысл в жизни, отошла от намеченного свыше пути, греша против парадигмы творения.
В отличие от других, я не требую применить против нее высшую меру, наоборот, я прошу продлить ее жизнь максимально, чтобы дать возможность раскаяться и исправить сотворенные ошибки.
– Нет! Умоляю вас не делать этого, – закричала Аннет. Теряя силы, распластав в мольбе руки, бедняга рухнула на пол. – Он ждет меня!
– Подождет! Терпение – одна их великих благодетелей. Терпеливый закончит дело, а торопливый упадет! – справедливо резюмировал старик.
– Защита, вам слово.
Кирилл видел, как уставшая София послушно встала.
«Что за странную роль она себе избрала? Могла бы предупредить, что собирается участвовать в местной самодеятельности. Точно!»
– Кирилла внезапно осенило. —
«Это розыгрыш! Постановка, качественная и дорогая. Костюмированное действо, оплаченное неизвестным шутником. Как старик сказал вначале? Тимбилдинг из прошлого? Да, именно так, ролевая игра! Раньше было модно заказывать коллективные развлечения для поднятия корпоративного духа. Какой-то богатый извращенец, разослав приглашения, заманил в ловушку ни о чем не подозревающих людей. И сейчас развлекается с ними по написанному больным мозгом сценарию! Разыгрывает сюжет из любимого фильма ужасов. Наняв профессиональных актеров для исполнения ролей надсмотрщиков, маньяк притаился неподалеку и наслаждается. Или присутствует среди нас? Может быть, этот старик и есть сумасшедший садист?»
– Браво! – с возвышения раздались одобрительные хлопки. – Браво, малыш! Почти в точку! Осталось понять одно: как сумасшедший садист прочел
– Продолжай, Софи! – обратился он к замолчавшей в ожидании женщине.
Кирилл застыл, утратив способность размышлять.
– Мне почти нечего добавить… Трагическая потеря любимого человека лишила Аннет рассудка. На этот раз я согласна с решением обвинителя. Мадемуазель Пуатье обязана переосмыслить прошлое, переоценить… Ей необходимо дать шанс.
– Да будет так! – удовлетворенно провозгласил судья.
– Итак, мы подходим к завершающему этапу нашего дознания. На десерт припасен исключительный случай. Порок, стоящий в иерархии превыше остальных. Царь грехов! Всеобъемлющее зло в человеческом проявлении – Гордыня.
Господа, склоним со всем уважением наши головы перед несравненным Супербией!
Все Стражи, оставив без внимания людей, вышли вперед, чтобы аплодисментами поприветствовать необыкновенной красоты женщину, царственную, уверенную в себе кинодиву, великолепную Мэрилин, чей образ примерил последний Страж.
Он прошествовал в центр, неся в руках объемный пергамент.
Искупавшись во всеобщем восхищении, красавица развернула письмена.
– До того как ты приступишь к перечислению всех проступков Катрины Лешер, позволь спросить, сколько наличествует задокументированных свидетельств? – спросил судья.
Супербия самодовольно усмехнулся. Прелестные коготки нарисовали на пергаменте восьмерку – символ бесконечности.
– Их великое множество, господин. Обвиняемая перешагнула черту уже в пятилетнем возрасте, и с каждым годом ее Гордыня росла, приобретя в итоге чудовищные размеры. Если я сейчас начну перечислять каждый случай проявления порока, мои список закончится лишь к наступлению темноты.
– Помилосердствуй, жестокая! Побереги наши силы для особого торжества! – взмолился седовласый шут.
В солнечном свете на безымянном пальце старика сверкнуло широкое золотое кольцо.
Кирилл вздрогнул, приходя в себя.
Кольцо. Широкое с угловатым узором. Такое же, как он видел на руке Клайва…
Как это может быть?
«Почему я до сих пор спокойна? Не впала в истерику? Я просто не осмысливаю до конца, что происходит. Не осознаю. Так легче. Была ли у меня близость с нечеловеком, что сидит рядом и постоянно контролирует мои мысли? Сейчас он прочтет эти, и я предугадываю его саркастическую усмешку. „Мало ли что может присниться под кайфом, девочка!“ Но я ему не поверю. И он это знает. Какая разница, были ли мы вместе? Два дня назад я стонала от удовольствия в объятиях жиголо из отеля „Мирадор“. Мигель – так его звали. Разница есть, сколько бы я ни пыталась отрицать.
Поэтому сейчас сижу, прислушиваясь к его дыханию, стараясь не смотреть на него, делая вид, что между нами полное безразличие. И тем не менее он полностью завладел моим вниманием. Мир вокруг – лишь имитация, декорация нашего особого диалога. Сейчас он прочтет эти мысли и…. Он молчит. Почему?»
София скосила взгляд.
Все просто. Гай отвлекся, внимательно слушая речь несравненной «Мэрилин», пальчик которой скользил по списку «преступлений» мадам Лешер.
– Достаточно! Прочитанного уже хватило бы на три жизни. Как я понимаю, ты остановился лишь на годах юности?