Игры зверей
Шрифт:
– Прекрати. Прошу тебя. Не надо.
Юко была снаружи сетки, спиной к окну, выходящему на север, и уязвленная гордость наполняла ее обращенный на Кодзи взгляд неприкрытой ненавистью. Кодзи не мог отвести от нее сухих, налитых кровью глаз, и смотрел на Юко с такой же неприязнью.
На лестнице послышались шаги – Иппэй шел наверх. Странные шаги: раз услышав, их уже нельзя было перепутать с другими.
Оберегая правую руку и ногу, левой рукой он цеплялся за перила и медленно переступал со ступеньки на ступеньку. Кодзи казалось, что этот подъем будет длиться бесконечно. Лестница словно вытягивалась, становилась все выше.
Юко встала и немного отодвинула фусума [25] ,
25
Фусума – раздвижная дверь, обклеенная с двух сторон непрозрачной бумагой деревянная рама; используется для разделения жилого пространства в традиционном японском доме.
Кодзи закрыл глаза. Он лежал на постели головой на север и боялся, что через сетку увидит Иппэя, когда тот появится на веранде.
– Юко… Юко… – позвал тот, проходя по веранде.
– Я здесь, – донеслось в ответ из темной, затхлой гостевой комнаты.
Не открывая глаз, Кодзи сосредоточил все внимание на разговоре супругов. Темнота сгустилась, подул легкий ветерок. Проникая через сетку, он легко пробегал на коже, но совсем не охлаждал.
– Холодно, – сказал Иппэй. Голос его прозвучал напористо, когда он произнес это слово. Как будто удар увесистой палкой в темноте.
– Холодно? Вовсе нет. Наверное, ты имел в виду, что здесь прохладно? – ответила Юко.
– Прохладно… Хочу спать здесь.
– Что?
– Прохладно. Хочу спать здесь. Завтра и потом, – сказал Иппэй.
Прежде чем приступить к работе по защите теплиц от приближающегося тайфуна, Кодзи и Тэйдзиро весь следующий день занимались погрузкой растений в грузовик, который регулярно присылали в «Оранжерею Кусакадо» из Токийского ботанического сада.
На полуострове Идзу было много тепличных хозяйств, получавших из Токио прямые заказы. Директор ботанического сада посоветовал Юко обосноваться в Иро из-за удобного местоположения: через деревню проходил маршрут, по которому грузовик объезжал хозяйства, заключившие контракт.
«Оранжерея Кусакадо» получала от ботанического сада фиксированный ежемесячный платеж, что позволяло вести дела, не опасаясь изменения цен на рынке и конкуренции с поставщиками лиственных растений из Осаки или токийскими цветоводами, разводившими розы.
Трехтонный грузовик ботанического сада заезжал в оранжерею два-три раза в месяц, забирал товар, а потом привозил пятьдесят-шестьдесят контейнеров с растениями. В зависимости от сезона иногда привозили до сотни контейнеров. Летом это были в основном лиственные растения и орхидеи. Конкурировать с продукцией из района Дэн-эн-Тёфу «Оранжерея Кусакадо» не могла, и Юко морем отправляла в Нумадзу растения подешевле – например, глоксинии. Их вынимали из контейнеров, упаковывали в коробки, а затем Кодзи отвозил все на тележке в порт.
Грузовик медленно, с огромным трудом вполз вверх по склону холма и остановился перед входом в оранжерею. Юко всегда заботилась о водителях, делала им подарки – итальянские галстуки и английские носки Иппэя – и высокопарно поясняла, где они произведены.
Когда
26
Пампасная трава, или кортадерия, – многолетнее растение из семейства злаковых с серебристыми, розовыми, желтыми пушистыми метелками и заостренными длинными листьями; растет как сорняк в пампасах Южной Америки и широко используется в ландшафтном дизайне.
Бледно-красные соцветия дендробиума даже не пытались прикрыть свое темно-пурпурное нутро – наоборот, без всякого стеснения выставляли его напоказ. Антуриумы с Гавайских островов, ярко-алые, как синтетическая смола, вытягивали вверх шершавые кошачьи языки. Тигровый хвост, чьи блестящие твердые листья, темные в крапинку и с бледно-желтой окантовкой по краям, формой напоминали морскую капусту. Сортовой каучуконосный фикус с крупными овальными листьями, ананас, ощетинившийся грозными жесткими листьями с поперечными черными полосками, веерная пальма, усыпанная глянцевыми листьями на тонких волосатых стволиках…
Все они лишились опеки Кодзи и теперь выстроились рядами в грязном кузове, чем-то похожие на стайку замерзших, притихших проституток, которых арестовала полиция. Кодзи фантазировал о местах, куда судьба забросит эти цветы и листья. Он представил себе ошеломляюще необъятное и причудливое, беспросветно-темное пространство, где все эти цветы и листья свисают, как маленькие ленточки, прикрепленные там и сям. Цветы в нем – не более чем карикатура. Вместе с листьями они, подобно микробам, растворяются в пространстве, проникая повсюду без разбора и касаясь всего: прагматичной чувствительности, лицемерия, мира и порядка, тщеславия, смерти, болезни…
Заполнив грузовик, Кодзи сложил упакованные глоксинии на тележку и поспешил в порт, чтобы успеть к последнему катеру. Небо постепенно затягивалось облаками, поднялся ветер.
Кодзи отнес растения на катер и понаблюдал, как тот отчаливает. Он заметил, что канаты пришвартованных неподалеку рыбацких баркасов скрипят пронзительнее и громче обычного. Причал, где стоял Кодзи, был залит солнечным светом. На западе лучи пробивались сквозь узкую бледно-голубую расщелину в плотных облаках. Вдалеке, в небольшом окне чистого неба, безмятежно проплывали сияющие облака. Кодзи как будто смотрел на картину в раме. Формой облака напоминали наполненные светом плетеные корзины.
Вернувшись в оранжерею, Кодзи застал там встревоженного Тэйдзиро. Тот услышал по радио, что тайфун приближается гораздо быстрее, чем ожидалось. Решив работать всю ночь, они приступили к сложной задаче: закрепили на оконных рамах теплиц заранее подготовленные большие листы фанеры, а затем дополнительно защитили стекла, повесив сверху соломенные циновки.
После того, что произошло ночью, Юко избегала Кодзи и старалась с ним не разговаривать. Это мешало делу, но Кодзи продолжал усердно трудиться, не жалуясь, как брошенный без присмотра ребенок, полностью поглощенный поставленной перед ним задачей.