Игры зверей
Шрифт:
– Ради него? В смысле – ради Иппэя? – переспросила Юко, пытаясь уклониться от ответа, но Кодзи, конечно же, Иппэя и подразумевал.
– Да, – подтвердил он хриплым, прерывистым голосом.
Опустив голову, Кодзи смотрел, как три пары ног медленно, подстраиваясь под шаги Иппэя, словно в какой-то церемониальной процессии, ступают по белой дорожке, которая только начала погружаться в темноту.
– За это время многое произошло. Но сейчас мне кажется, что я вел себя и жил именно так, как хотелось ему. Наверное, так будет продолжаться и впредь.
Кодзи изо всех сил напускал на себя безразличный вид, но Юко немедленно распознала фальшь, чем потрясла
А Кодзи распознал в проницательности Юко признак любви и в душе возликовал. Будь это не так, разве связала бы их в одно мгновение тонкая, словно паутина, нить, едва заметная в угасающем свете?
Казалось, слова Кодзи обнажили сущность, похожую на отблеск темного металла, и заставили Юко дрогнуть. Но должно быть, молчаливое взаимопонимание возникло между ними еще задолго до того, как он заговорил. Они все шли, приноравливаясь к походке Иппэя, и Юко, опустив длинные ресницы, закрыла глаза. А когда открыла снова, в них тлели горячие угли заката.
И Кодзи понял, что она изменилась, стала другой. Та пустая и двуличная Юко, какой она была до сих пор, исчезла и превратилась в яркую женщину, наполненную неиссякаемой силой.
– Да, ты прав, – сказала она. – Ты должен идти этим путем, Кодзи-тян. И я тоже. И с этой дороги свернуть нельзя.
Дорога до порта, куда они наконец добрались, измотала всех, и прежде всего Иппэя. Солнце село, и только на верхушках зарослей карликового бамбука по краям залива еще играли отблески угасающего заката. Маяк отбрасывал яркую веерообразную полосу света неопределимой протяженности: она захватывала и порт, и мыс на противоположном берегу, каждые две секунды сияющие вспышки выхватывали из темноты четкие силуэты стоявших на якорях судов и топливных цистерн.
Иппэй привалился к бочке с машинным маслом, сполз вниз и полулежа развалился на земле. Юко присела рядом, Кодзи остался стоять поодаль. Овеваемые прохладным вечерним ветерком, все трое не отрываясь смотрели на темный пейзаж на другом берегу.
– Мы ведь там еще не были, да? Давайте как-нибудь попросим Тэйдзиро отвезти нас туда на лодке. Надо будет пофотографироваться. Лучше всего в середине дня, хотя может быть жарковато, – сказала Юко.
Эпилог
Меня всегда интересовало традиционное искусство проведения торжественных церемоний – настолько, что, когда в университете мой интерес поддержал профессор Мацуяма, я выбрал темой диссертации «Исследование церемониальных славословий и их авторов».
Окончив университет, я устроился учителем в школу, а во время отпуска посетил альма-матер и получил от профессора Мацуямы несколько советов по сбору данных для моей работы. Поездка за материалом для исследований – ни с чем не сравнимое удовольствие. Надо сказать, что ученый-этнолог получает истинное наслаждение не от сидения в кабинете, а именно от таких поездок.
В шестидесятых годах я именно с такой целью провел одно лето на полуострове Идзу и изъездил его вдоль и поперек.
Здешние края – настоящее хранилище всевозможных фольклорных материалов, которые вобрали в себя множество обычаев. Эти обычаи укоренялись и передавались из уст в уста, так что удивительные фольклорные
Удивительно, но на Идзу сохранилось множество вариаций санбасо [28] , что делает этот регион подходящим местом для изучения традиций торжественного танца и песнопения и того, насколько хорошо они сохранились среди жителей прибрежных деревень.
Меня заинтересовал обычай в деревне Кури, что в западной части Идзу, согласно которому во время церемонии спуска судна на воду молодую жену и младшую дочь его владельца сбрасывают с борта в море (по одной теории, это отголосок человеческих жертвоприношений), а также песня, исполняемая по поводу такого события. По знакомству я отправился в Кури, где как раз должны были спускать на воду лодку, провел там несколько дней, своими глазами увидел этот редкий обычай и послушал интересовавшую меня песню в исполнении местных стариков. К сожалению, нынешняя песня сильно изменилась и почти не напоминала древний оригинал, поэтому удовлетворения я не получил.
28
Санбасо – древние японские танцы, зародившиеся в IX веке как ритуал, призванный охранять от землетрясений, а со временем ставшие элементом представлений традиционных японских театров но и кабуки; исполняются также во время свадебных и других торжественных церемоний.
В Кури я сел на автобус и направился на север вдоль моря. Следующей остановкой на моем пути была рыбацкая деревушка Иро. Здесь у меня не было знакомых, которые могли бы помочь, поэтому я объяснил хозяину гостевого дома, зачем приехал, и спросил, есть ли здесь старики, которые сохранили традиции исполнения старинных народных песен. Хозяин сказал, что сам таких не знает, однако дружен с настоятелем местного храма Тайсэндзи, Какудзином, который тоже интересуется старинными песнями, и лучше всего встретиться с ним. Я устал с дороги и провел вечер в своей комнате, приводя в порядок собранные материалы.
Был разгар лета, и следующий день выдался жарким. Я позавтракал, надел позаимствованные в гостевом доме гэта и неторопливо зашагал по префектурному шоссе. Повернул направо, миновал почту, затем свернул налево и прошел через старые главные ворота храма Тайсэндзи, относившегося к школе Риндзай. На его территории играла толпа детей; сам храм, похоже, несколько раз перестраивали, но он все еще сохранял величие старой архитектуры, характерное для периода Оэй [29] . Я спросил, как найти настоятеля. Так я и познакомился с Какудзином.
29
Период Оэй – время правления японских императоров Го-Комацу и Сёко, продолжавшийся с 1394 по 1428 год.