Икосаэдр 2.0
Шрифт:
Отломал уже давно плохо болтавшуюся доску, потом вторую, влез на участок. Дошёл по вылизанной тропинке до веранды — дверь на неё оказалась не заперта. Зашёл на первый этаж. На полу валялись пакеты, опрокинутые ящики, шкафы были вывернуты наизнанку. Домушником я был никудышным, да и предположить, что соседи, уезжая, ничего не забрали, было бы странным.
Но удача мне улыбнулась — на ковре, рядом с опрокинутой шкатулкой, валялось золотое кольцо. Видимо, выгребли золотишко, да не всё, на дне осталось. Не весь что, но то самое золото, какое они просили.
Надел кольцо
— Вот же ж звери! Забыли животину!
Выудив хомяка, я засунул его в прихваченный на кухне двухлитровый кувшин и отнёс к себе в дом.
Всё должно было быть как-то по-другому. Что-то не клеилось. Не клеился уровень технологий, рассказанное Саидом, случившийся бунт и то, что ожидаешь от первого контакта. Где правда, и кому верить?
Дошёл до Корабля. Створки были приоткрыты, не раздумывая, я шагнул внутрь.
Коридор теперь вёл в другую сторону. В полукруглое помещение, в котором вокруг двух столбов расположилось полтора десятка полупрозрачных капсул. Я уже догадался, что это, но подошёл ближе, скинул тулуп, стряхнул с капсулы капли конденсата, потом с соседей. Внутри были люди. Разного возраста, цвета кожи, в одежде и без неё.
Ребекка неслышно подошла сзади.
— Не тревожь их. Они спят обычным сном и видят сны.
— Какого хрена вы их воруете?!
— Не воруем, спасаем. Когда я изучала вашу культуру, мне очень запала в душу история про одного мужчину, который в период половодья собирал зайцев, оставшихся на островках. Мы — тот самый спаситель обречённых зайцев, — она повела меня вокруг капсул, словно на экскурсии. — Вот это — бомж из Харькова. Это умиравший в туберкулёзном диспансере в Хабаровском крае. Это трое заключённых турецких тюрем. Это семейная пара из тюрьмы в Северной Корее. Это два представителя северной народности, страдавших — уже в прошлом — от алкоголизма. Трое из Америки — забрали у конкурирующего клана. Вот они-то полные браконьеры, не прочь ставить опыты на людях.
Ребекка положила руку на плечо. Я заметил, что кожа у неё горячее моей. По спине пробежал холодок — но это было скорее приятное ощущение от набежавших эндорфинов, чем от страха.
— Мы спасаем их. И делаем компаньонами в долгих полётах. Нашими друзьями, близкими существами.
— Домашними питомцами? — усмехнулся я, посмотрев на кроличьи уши на её голове.
Она кивнула.
— Если это не обидит тебя, то да — питомцами. Но с питомцем нельзя поговорить и вступить в более тесный контакт. Нельзя поделиться нежностью.
Она прошла мимо меня, проведя по моему плечу грудью.
— Но зачем так много… компаньонов? Вы их что, солите?
— Вообще-то по законам нашей планеты Земля — заповедник. И здесь запрещён отлов. Мы — корсары. Мы работаем без…. удостоверения, без лицензии. У нас бедная компания. Как видишь, не хватает даже на запасы топлива. Мы мало живём, всего тридцать пять ваших лет. Мне девятнадцать, Зои — двадцать, Хелен — восемнадцать. Нашей четвёртой улетевшей соратнице — двадцать три.
— Получается, не было никакого
— Честно говоря, мы увлеклись и не рассчитали запасы. Пройдём, я покажу тебе кое-что.
Она взяла меня за руку и прошла в следующее помещение. Двое сестёр Ребекки сидели на мягком полу, вокруг были разбросаны фрукты и подушки — вполне земной формы.
— Садись, — предложила Ребекка и уселась на пол сама. — Мы посмотрели современные видеоролики в вашей компьютерной паутине и познали много новых человеческих развлечений.
Убедить меня решили? Да сейчас же, будто бы у них получится.
Я кивнул, взял с пола мандаринку, очистил и съел. Ребекка тем временем осторожным движением стянула с плеч комбинезон, потом разделась полностью. Соски оказались розового, почти фиолетового цвета. Зои и Хелен тоже разделись. У Зои было три груди, а волосы внизу живота рыжие. Затем пальцы девушек потянулись ко мне, стали водить по волосам, залезать под рубашку.
— У нас очень часто получается так, что вырастает три груди, — пояснила Ребекка, коснувшись моего уха. — Кстати, как мы поняли из видео, многие из вас предпочитают делать это втроём, это правда?
Рассказывать о различии обычных отношений от изображаемых в соответствующих роликах совсем не хотелось. Хоть мысленно я себя и осудил за это. Благо, никто не стал заставлять меня совершать свальный грех — для общения они просто выбрали самую красивую из троих. Я обнаружил, что на мне уже нет рубашки и зачем-то потрогал Зои за длинное заячье ухо. Зои восприняла это как приглашение, села рядом и настойчиво принялась заталкивать мне среднюю грудь в рот, положив две другие на плечи. Тела были горячие и немного скользкие — но не мерзко, по-инопланетному, скорее по-летнему, или как если бы делать это в бане. Пот оказался приятным на вкус, сладковатым, каким-то знакомым.
— Ещё мы можем выделять сок. Хочешь — апельсиновый, хочешь — морковный. Тебе приятно?
Я кивнул, и меня снова стиснули в объятиях. Вскоре я неожиданно понял, что сижу со спущенными штанами, у нас с ней происходит куда более тесный контакт цивилизаций, чем можно было предположить. В голове закрутилось многое — звёзды, бездонный космос, стартующие ракеты, разрывающиеся ядра атомов, превращающиеся в галактики. Таблица Менделеева…
Стоп. Это же у них тут, поди, холодный термояд. Я выплюнул инопланетную грудь. Если им подходят разные элементы, начиная с золота и заканчивая плутонием, то могут же подойти и другие, находящиеся между ними!
— Погоди, дорогая. Ты сказала, что нужно четыреста десять грамм ртути, сто грамм полония. А свинца вам сколько нужно?
Девушки переглянулись.
— Мы давно не летали на свинце, но четыреста грамм должно хватить. А у вас есть свинец? Мы думали, это редкий на Земле металл, судя по вашей сети, его месторождения уже исчерпаны.
— Дурынды вы ушастые! По интернету они нас изучили!
Нацепляю брошенный в коридоре тулуп, выскакиваю на мороз. Бегом на улицу, до гаража, где покоится старый полумёртвый жигуль со свинцовым аккумулятором. Чёртов замок, где же ключ! Свет прожекторов бьёт в глаза.