Иллюзии
Шрифт:
Продолжаю стучать руками по твёрдому дереву до тех пор, пока не рассекаю кожу и не чувствую кровь, стекающую по запястьям.
Пинаю ее до боли в стопах и дрожи в ногах.
Дергаю ручку изо всех сил, которые ещё у меня осталась. Если бы пришлось, я бы выломала дверь; царапала бы дерево голыми руками.
А потом моё тело сдаётся. Истощение — моя погибель. Мозг отказывается работать, и я ничего не могу с этим поделать. Просто сворачиваюсь в клубок на грязном, таком грязном полу.
Разрушенная.
Потерянная.
— Что произошло? — шепчу я, расцарапывая ногтями щёки, прокалывая плоть и очищая. Оставляя рубцы. Оставляя отметины на обеих щеках — временные и постоянные.
— Что со мной произошло? — требую я ответа у забывчивого разума.
Я помню, кто я.
Нора Гилберт.
Я помню свою жизнь.
Несчастную.
Я даже помню, где была раньше.
Уэверли Парк.
Пытаюсь вспомнить, кого я любила.
Мозг словно рикошетом отбивает воспоминание. Но сердце отзывается.
А затем я вижу его лицо.
«Нора! Ты не понимаешь! Пожалуйста!»
Несмотря на жаркую, душную комнату, меня пробирает дрожь. Пот и страх смешиваются на моей коже. Радость от того, что я вспомнила лицо. Жёсткое любимое лицо. И глаза, которые всегда видели то, чего я не хотела показывать.
Мёртвые глаза.
Меня начинает неудержимо трясти.
— Что со мной случилось? — хриплю я, но голос пропадает. Безрезультатно. Ведь здесь это не имеет значения. В этом аду.
Что заставляет меня страдать.
И его лицо.
Мёртвые зелёные глаза.
Зловеще улыбающиеся губы.
Пальцы вцепляются в меня, притягивают ближе. Ненавистные ужасные слова, сказанные мне на ухо.
Я помню его.
Как будто я могла бы забыть.
Не забывай, Нора. Никогда больше не забывай.
Но что насчёт меня?
Что случилось с бедной Норой Гилберт?
Когда монстры преследовали, я бежала недостаточно быстро.
Я чувствовала себя такой умной. На шаг впереди.
Хотя на самом деле была на два шага позади.
В конце концов, я оказалась не такой уж и умной.
Бедная, бедная Нора Гилберт.
ГЛАВА 2
Прошлое
6 месяцев назад
Я избегала зеркал.
Я создала некую точку, чтобы не
Но сегодня все по-другому.
Сегодня я посмотрела.
Я вытерла пар с поверхности зеркала и нацепила на нос очки в проволочной оправе. С моих волос, завёрнутых в полотенце, капала вода после душа, а я смотрела.
И смотрела.
И ненавидела всё, что видела.
Я провела пальцем по жутким складкам кожи над своей губой. Чем дольше я пялилась, тем больше чувствовала себя больной. Они все лгали. Это ничего не изменило. Я всё ещё не была красивой. Так и осталась уродиной.
Это ничего не изменило!
В некотором смысле, я привыкла к щели между губами, открывающей мои зубы и дёсны. Две части, которые никогда не соединятся вместе. Отдельные куски одного лица.
Эта щель была частью меня. Я ненавидела её, но всё-таки это часть меня. Я привыкла к жестоким насмешкам и к тому что все отводят глаза.
Покрытая рубцами кожа должна была заставить меня почувствовать себя лучше. Это преднамеренная ложь.
Я не чувствовала себя лучше.
Я не чувствовала себя нормальной.
Я чувствовала неполноценность.
Я едва успела дойти до туалета, как содержимое моего желудка поднялось к горлу. Я задрожала, повернулась, а затем рухнула на пол.
Раздался нетерпеливый стук, и я едва успела снова завернуться в полотенце, прежде чем открытых дверях появилась она. Холодная красота и строгое осуждение.
— Что ты делаешь, Нора? Ты разводишь беспорядок! Посмотри, на полу вода!
Голос моей матери звучал резко и раздражённо.
— Я уберу, обещаю, — слабо ответила я. В случае, когда мой голос хотя бы недолго не звучал шепеляво или невнятно, я не могла нарадоваться. Я старалась сфокусироваться на этой маленькой, но всё-таки важной победе. Это не имело значения. В частности, для матери.
— Вставай с пола сейчас же! — потребовала она. Так холодно. Так бесчувственно.
Я знала, что лучше не игнорировать её. Мама не просит. В её словах всегда кроются тонко завуалированные угрозы.
Я вытерла рот тыльной стороной ладони и очень медленно поднялась на ноги.
Выжатая и измученная, я была не в состоянии встретиться с ней лицом к лицу. Я знала, что увижу.
Омерзение.
Отвращение.
Вопиющую ненависть.
Я снова провела пальцами по шраму.
Он должен был исправить все в лучшую сторону.
Ложь.
Все лгут!
Он не изменил того, как она смотрит на меня. Без любви. Без родительской ласки, которую я так долго искала в её глазах.