Иллюзии
Шрифт:
— Почему ты делаешь это? — спрашиваю я, и песня останавливается.
Мои слова исчезают, и затем, как по команде, пение начинается снова. Скрипучее. Медленное. Едва слышное.
Ложь, как дождевые капли,
Не существует двух одинаковых…
Я кричу, песня останавливается. Но в тишине, она начинается снова.
Кто это делает? Я начинаю сердиться. Меня удерживает психопат! Этот человек продолжает убивать меня. И никто никогда этого
Потому что я потеряла всех.
Связать тебя,
Отвергать тебя,
Закованную в цепи.
Но у меня никогда никого не было. Думать иначе — значит вводить себя в заблуждение.
Я жила в фантазиях месяцами.
Запертая в комнате с ужасающей песней, которая напоминает мне об усиленной обманом правде, которую я всегда знала.
Я всегда буду одинока.
Я кричу. И кричу. И кричу.
Всегда, всегда одинока.
Я кричу громче. Дольше. Что-то останавливает ужасную песню. Я ударяю кулаками в дверь. Бью своей плотью по твёрдому неумолимому дереву. Это неважно.
Песня продолжается.
Незаметная.
Невидимая.
Обман любой ценой.
Никто не будет скучать
По маленькой потерянной девочке…
Я кричу, пока горло не сдавливает, а лёгкие не начинает жечь.
Мой голос трещит и ломается, разрушается и умирает. Я валюсь на пол, подтягиваю колени к подбородку, и жду.
В тишине. Во мраке.
Я жду.
Я впиваюсь ногтями в жёсткий каменный пол. Царапаю. Копаю. Ломаю их. Раню себя до крови.
Никто не будет скучать
По маленькой потерянной девочке…
Никто не будет искать меня.
Никого это не заботит.
Я всех потеряла.
Я вижу его злую ухмылку у себя в мыслях. Оскал и пугающие зелёные глаза. Территориальные владения, которые были только для меня.
Пока не появилось кое-что ещё.
Пока всё не изменилось.
Улыбки умерли и всё, что осталось, это ярость.
«Никто не хочет тебя, Нора. Никто никогда не захочет тебя».
Песня плывёт вокруг меня, прокалывает уши и просверливает отверстия в моём мозгу. Зарывается в сердце.
— Кто ты? — шепчу я. Ни звука. Он покинул меня, как и все остальные. У меня ничего нет.
Я говорю, пение прекращается. И в то же время продолжается тишина.
Никто не отвечает мне, и я не жду от них чего-либо.
У того,
Почему кто-то создаёт себе проблему, похищает и просто запирает меня? Как долго они планируют держать меня здесь?
Стук моего сердца походит на тиканье часов. Секунды смешиваются друг с другом.
Время и страх — всё, что у меня есть.
Один.
Два.
Три.
Четыре…
ГЛАВА 4
Прошлое
6 месяцев назад
Я тихо вошла в дом. Я знала, что мама дома, но мне не хотелось, чтобы она поняла, что я пришла. Пока ещё нет.
В течение нескольких мгновений наслаждаться комфортной тишиной, прежде чем мое присутствие будет обнаружено. Это наибольшее умиротворение, которое я когда-либо чувствовала.
Стоя в дверях, я бесшумно опустила сумку на пол. Сняла туфли и поставила их ровно вдоль стены. А затем, закрыв лицо руками, прислонилась к двери. Скрываясь. Прячась.
Я улыбнулась.
С кухни донесся смех. Это поразило меня. Я не привыкла к звуку радости в доме. Он звучал странно. Неправильно. Как будто не принадлежал этому месту.
Я медленно пошла по направлению к источнику странного шума. Остановившись неподалеку от кухни, встала в тень позади двери. Незаметная. Невидимая.
Моя мама стояла у стойки и разливала кофе по чашкам. Красивая молодая женщина с длинными тёмными волосами стояла возле неё и улыбалась так, как я никогда не смогла бы.
Они смеялись. Счастливые. Честные. Чистые.
Вместе.
Я смотрела на восторженное лицо своей матери и заранее огорчалась тем, что лишу ее этого удовольствия.
Моя мама прекрасно выглядит. Ей никто не дает ее пятидесяти восьми лет. Ее красота стала результатом регулярного ухода за собой. Она всегда красила волосы в один и тот же оттенок блонда, но заходила чуть дальше, прокрашивая седые корни. Каждую ночь мама намазывала лицо увлажняющим кремом против морщин. Руки ухоженные, с идеальным маникюром, и раз в неделю она пользовалась солевым скрабом, чтобы удалить омертвевшую кожу. Мама, конечно же, не оставалась на солнце слишком долго. Она помешана на заботе о себе.
Когда я была маленькой, то пряталась в шкафу и подглядывала в щелку между дверцами, как она ухаживает за кожей и волосами. Мне нравилась внешность моей матери, и я с обожанием любовалась ее отражением. Смотрела на женщину в зеркале, на которую никогда не буду похожа.
Я чувствовала себя счастливой, подглядывая в темноте из-за её одежды. Я могла сделать вид, что когда она улыбнётся, то эта улыбка будет предназначена для меня. Я грелась в воображаемой любви, и на пару мгновений ощущала тепло изнутри.