Иллюзия Истории
Шрифт:
— Какого черта ты следишь за мной?!
— Не смей со мной так разговаривать! Я — воин, а не жена твоего гарема! — дерзко воскликнула Таулина.
Александр глубоко вздохнул, успокаиваясь.
— Прости, не хотел обидеть.
До чего все сложно и глупо!? Почему он никогда не мог полюбить такую девушку? Красивую и стройную, открытую и все понимающую. Она ответила бы страстной любовью и верностью.
— Что ты здесь делаешь? — мягко спросил Александр.
— Я хотела увидеть тебя, — просто ответила Таулина.
— Ты знаешь, что я хочу сделать?
— Ты — единственный пришлый мужчина, который
— Вот как? — удивился Александр. — Откуда ты могла это знать?
— Я догадалась. Она не любит тебя, а ты не любишь ее.
Александр удивился категоричным словам, но от них стало легче. Он с благодарностью улыбнулся девушке.
— Показать дорогу к Внешним Воротам? — спросила Таулина смягчившись. Казалось, она действительно понимает все, что творится в его душе.
Они двинулись дальше по коридору.
Всякий раз, когда проходили мимо факелов, Александр искоса поглядывал на Таулину. Она сохраняла строгое сосредоточенное лицо. Висевший на поясе короткий меч при каждом шаге бил по гладкому загорелому бедру.
— Ты смотришь как янгмон, — сказала вдруг Таулина, не оборачиваясь. — Я тебе нравлюсь?
Александр смутился такой прямоте, но решил разузнать о загадочных янгмонах.
— Кто они такие? Коварные, ужасные, отвратительные? — усмехнулся он.
Таулина пропустила мимо ушей иронию.
— Это мужское племя, — серьезно сказала она. — Они не коварны, не ужасны и не отвратительны. Они трусливы, глупы и похотливы. Как все мужчины… — Таулина запнулась, посмотрев на Александра. — Как большинство мужчин.
Александр улыбнулся кивая.
— Но вы раньше жили вместе?
— Да, много поколений назад. Но как ты догадался? — удивилась Таулина.
Александр рассмеялся ее наивности. Разговор стал забавлять.
— Обычное дело, — пожал он плечами, — мужчины и женщины живут вместе. Так интересней.
— Я знаю, о чем ты говоришь. О любви. Но это связано с тайной Обряда, я не могу рассказывать об этом, — твердо сказала Таулина.
— Ты сама сказала, что я прошел испытание. Атолла даже хотела показать Обряд.
Таулина задумалась, не зная, как возразить.
— Хорошо, — решилась она. — Это древняя история. Когда мы жили вместе с янгмонами, мы были в их безраздельной власти, словно их рабыни. Они упивались властью и безнаказанностью, пока не превратились в жирных свиней. И тогда мы их прогнали за море. Иногда они возвращались на утлых лодках, но мы прогоняли вновь. Лишь отбирали крепких, здоровых и красивых, что бы продолжался наш род. А потом их убивали.
— А что делали с родившимися мальчиками? — спросил Александр.
— Не думай, что мы столь кровожадны, что готовы поднять руку на ребенка, — ответила Таулина. — Мы отвозили младенцев на берег моря, где их забирали янгмоны, что бы вырастить бездарных, ленивых трусов.
— И будущих ваших отцов, — вставил Александр.
— Так было раньше. Теперь все иначе, — возразила Таулина.
— Что ты хочешь этим сказать? — не понял Александр.
— Всех, кого ты видишь, лишь наполовину люди! — гордо сказала Таулина.
Пораженный Александр остановился.
— И ты тоже не человек? — недоверчиво спросил он.
— Да,
5
В центре арены Александр увидел Атоллу. Она стояла почти обнаженная на возвышении, похожем на макет вавилонской башни, воздев руки к потолку. Только две узкие полоски материи прикрывали роскошное тело. По кромке набедренного треугольника ярко пылали изумруды. Тесный бюстгальтер, обрамленный сверкающими рубинами, удерживал полные груди девушки. Они блестели глянцем белой кожи, тяжело поднимаясь при каждом вдохе.
Вокруг царицы на ступенях «вавилонской башни» склонившись до земли лежала дюжина полуобнаженных амазонок. Откуда-то лилась музыка, похожая на мелодичные звуки арф. Арену покрывали лепестки роз, падавшие как снег из темноты потолка.
Вдруг раздался удар колокола, музыка остановилась, раздался тяжелый раскатистый звериный рев. Снова ударил колокол, и пространство взорвал сочный давящий басовый ритм могучего барабана. Неподвижные фигуры девушек сразу ожили. В ритмичных движениях мистического ритуального танца закипала страсть и исступление, мощь и наркотический транс. В разгар нарастающей ярости и неистовства, в стене окружающей арену образовался пролом. Оттуда послышалось сопение и тяжелой поступью, сотрясая стены, на арену вышел дэв.
Завороженный волшебным действом, Александр застыл в изумлении.
Танцующие гурии с восторженным криком бросились к деву. Визжа от возбуждения, они обступили чудовище, продолжая танцевать еще самозабвеннее. В безумном танце они прикасались к склизкой коже. Распластывались извивающимися телами на безобразной уродливой туше. Дэв издавал утробные звуки удовлетворенного животного, разлегшегося в истоме. Время от времени он игриво, но осторожно хватал пляшущих девушек. Они принимали игру: иногда успевали выскользнуть, иногда с визгом и смехом попадали в лапы. А когда, задев за острые когти, у кого-нибудь рвались остатки скудного туалета, смех разражался с еще большей силой.
Александр с отвращением смотрел на омерзительное представление, притягивавшее безумием и противоестественностью.
Атолла же не принимала никакого участия в вакханалии. Она по-прежнему стояла с непроницаемым лицом, закрытыми глазами, воздев руки к небу. Пунцовые губы слегка шевелились, словно шептали молитву. Но вдруг она начала ритмично раскачиваться, с каждым мгновением сильнее отдаваясь знойному танцу. Бедра описывали широкие круги, упругое дерзкое тело излучало страсть и ярость. Длинные волосы разметались, придавая облику мистический, даже зловещий вид. Другие девушки поддержали царицу восторженными криками. Атолла распалялась все сильнее. Густой бешеный ритм барабана не прекращался ни на секунду. Глянцевая кожа заблестела от пота, дыхание участилось, и Атолла протяжно застонала. Казалось, она вот-вот обессилено рухнет, но обмякшее тело успел подхватить дэв. Он поднял ее над собой, проревев во всю глотку. Животный призыв чудовища подействовал на извращенных гурий словно долгожданный сигнал к началу наслаждения. Они с восторженным визгом набросились на дэва, толкаясь и мешая друг другу, срывая с него единственную тряпку на бедрах.